Сеть и бабочка. Как поймать гениальную идею. Практическое пособие

Тем временем в гостиной свет становится ярче, и гении запускают кофемашину. Они разговаривают, пишут, рисуют, строят из Lego модели своих теорий, приклеивают к доскам стикеры и перемещают их. Микеланджело и Леонардо что-то рисуют, Сунь-цзы и Наполеон разрабатывают стратегии, Тереза Авильская и Эразм Роттердамский размышляют, Жанна д’Арк переживает. (Мы не шутим, это действительно то, чем занимаются разные части вашей СПРРМ.) Идеи носятся в воздухе. Одна теория ведет за собой другую, та — еще одну.

Исполнитель регулярно навещает гениев, чтобы они показали ему, что сделали. Он может давать комментарии и вносить предложения или уточнять направление работы, а потом возвращается к своим кроссвордам или дремоте в кресле. До того момента — на прогулке, в ду́ше или, как в случае Ричардса, посреди ночи, — когда гении особенно сильно возбуждаются и исполнитель видит яркую вспышку. Что-то сошлось.

В ту ночь в Клируотере совет гениев Кита Ричардса показал исполнителю первые восемь тактов песни с одной строчкой текста. Гении и исполнитель вместе посмотрели на них, потом посмотрели друг на друга и сказали: «Да!» Исполнитель разбудил Ричардса, убедился, что тот записал эти восемь тактов, а потом отправился по своим делам, чтобы Ричардс снова заснул.

В этом, по сути, и состоит нейрофизиология прорывов.

Повторим нейрофизиологию создания «Satisfaction»

• Исполнитель дает указание: «Написать хит!»

• Ричардс засыпает; его исполнитель уходит из своего кабинета.

• Энергия перенаправляется к гостиной гениев; режим работы мозга меняется[4].

• Гении придумывают песню, которую исполнитель распознает как возможный хит.

• Исполнитель будит Ричардса и следит за тем, чтобы он записал песню.

• Задача выполнена, исполнитель покидает свой кабинет, и Ричардс опять засыпает.

Одной из функций исполнителя является выдача указаний, которым должен следовать совет гениев. И когда совет гениев что-то придумывает, именно исполнитель осуществляет его идею на практике. Можно сказать, что исполнитель дает совету гениев коробку Lego и говорит: «Посмотрим, что вы из этого сделаете». Части конструктора соединяются друг с другом так же, как нейроны в головном мозге. Совет гениев постоянно испытывает новые нейронные связи. Иногда получается просто разноцветная куча деталей, но порой из них возникает паровоз, космический корабль или специальная теория относительности.

Если СПРРМ так важна, почему вы о ней раньше не слышали?

С 1929 года нейрофизиологам известно, что мозг постоянно активен и что рациональным процессам всегда сопутствует некий фоновый «шум», но лишь недавно это явление перестали рассматривать как помехи и занялись его исследованием{29}.

Наши современные склонности связаны с логикой, упорядоченностью, эффективностью — всем тем, что не имеет отношения к СПРРМ. Как нам сообщил первооткрыватель СПРРМ доктор Маркус Райхле, «до недавнего времени мы изучали, как заставить мозг делать какие-то конкретные вещи, игнорируя фоновые процессы, постоянную, бессознательную ненаправленную активность»{30}. Сеть пассивного режима работы головного мозга — один из самых мощных инструментов, имеющихся в нашем распоряжении, но ее невозможно сознательно направить на исполнение какого-то задания.

Сосредоточенность и целенаправленность полезны: исполнитель всегда склонен к чему-то реально осуществимому. Но мастера своего дела, звезды, новаторы, гении совершают прорывы, переключая работу мозга с сосредоточенной ИС на блуждающую СПРРМ и обратно.

Доктор Райхле, открывший в 1997 году существование СПРРМ, назвал ее так, поскольку именно в этом режиме работает мозг, будучи свободен от конкретной задачи. На самом деле этот режим никогда не отключается, просто, когда мы на чем-то сосредоточены, он отходит на задний план. В тот момент, когда мы отключаемся от выполнения задания, мы по умолчанию переходим в пассивный режим. Вы посмотрели в окно… Бам! Ваш мозг в пассивном режиме. Встали, чтобы сварить кофе… Бам! Пассивный режим.

Доктор Райхле рассказал нам, что такая бессознательная обработка — «это фактически большая часть нашей деятельности; если бы это было не так, наше существование было бы совершенно безнадежно». Эта сеть всегда включена, всегда чем-то занята, и ее работа прерывается, только если мы должны выполнить конкретное задание. И поэтому она расходует в 20 раз больше энергии, чем сознательные, сосредоточенные на задании участки мозга{31}.