Сеть паладинов

Голос Чигалы поднялся почти до визга. Но хотя слова адмирала содержали прямое оскорбление и угрозу, байло почувствовал, что в них не было искренней ярости.

Однако это не была и пустая угроза. Османы, не стесняясь, бросали в тюрьмы и даже казнили послов и иностранных драгоманов — только несколько месяцев назад в тюрьме побывал драгоман венецианского посольства, работавший с предшественником Веньера сером Маттео Зане. Последней жертвой среди послов стал посол Габсбургов барон Фридрих фон Креквитц, которого после объявления войны германскому кайзеру Синан приказал арестовать и в качестве пленника и заложника забрал с собой к турецким войскам на Балканы, где, говорят, в Белграде, Креквитц от унижений и плохого обращения умер.

После продолжительного молчания Веньер, медленно и тщательно подбирая слова, произнёс:

— Злодеяние над паломниками, о которых мы очень скорбим, было совершено не венецианцами.

— Не венецианцами? — Синан и Читала одновременно и зловеще рассмеялись. — А кем же, если все факты говорят, что это венецианцы?

— Не венецианцы. У меня есть доказательства.

— Какие же?

— Хотя бы простая логика. Эта резня принесла и может принести венецианцам только вред.

— И это ваши доказательства! — воскликнул издевательски Чигала. — Да мало ли венецианцы натворили бед, принёсших им вред? И разве не было подобных случаев раньше? Вы, видно, забыли историю с вашим адмиралом Эммо?

Эту историю, случившуюся десять лет назад, знал каждый венецианец. В 1584 году вдова триполитанского паши Рамадана возвращалась в Константинополь на галерах с 800 тысячами золотых дукатов, 400 христианскими рабами и 40 девушками. В Ионическом море они были захвачены венецианской эскадрой адмирала Габриэля Эммо. Всех мусульман перерезали. Бедных женщин и девушек после насилия над ними и надругательств — солдаты отрезали им груди — выбросили умирающими в море. Чудовищное нападение и необъяснимая жестокость! Возник грандиозный скандал, вмешалась султанша-мать, заставившая султана лично потребовать объяснений от венецианского дожа. Конфликт удалось урегулировать с большим трудом: Эммо был арестован венецианскими сбирами, отправлен в Венецию, осуждён и обезглавлен. Добычу, захваченную адмиралом, туркам вернули, ущерб многократно компенсировали.

— Вы, верно, не обратили внимания на одно обстоятельство, — байло старался оставаться невозмутимым. — При нападении на паломников нападавшие не только не взяли никаких вещей, среди которых могли находиться и ценности. Они также не позаботились освободить христианских пленников, сидевших на вёслах. Вообще их забыли и бросили.

— Ха! Так вы неплохо осведомлены о подробностях этой истории!

— Не буду скрывать, конечно, я осведомлён. Потому что весь Константинополь только и говорит об этом. И не только Константинополь. Я думаю, весь мусульманский и христианский мир. Я считаю подобные злодеяния недопустимыми. Я думаю сейчас не только о тех несчастных, которых вырезали неизвестные убийцы на галерах, но и о тысячах христианских паломников, которые благодаря великодушию и милосердию Великого господина султана посещают Святую землю в Палестине. Венеция скорбит вместе с вами...

— О Аллах, дай нам терпение! — грубо перебил Чигала. — Это все слова. Все свидетели говорят, что это венецианцы, а вы смеете утверждать, вы имеете наглость заявлять, что это не венецианцы! Вы — лжёте! Вы издеваетесь над нами!

У байло на миг перехватило дыхание. Он собрал все силы, чтобы не вспылить. Закон любого посла в Порте — всячески избегать ситуаций, которые затрагивают твою честь или когда могут проявить неуважение к твоей персоне. Если же это случится и ты поддашься на провокацию — тебя будут презирать, ты станешь последним человеком. Вспылить — значит дуть на огонь, разжигая его. Повести себя робко — всё равно, что подбросить дрова в костёр.

На лице Веньера не дрогнул ни один мускул. Даже краска гнева не появилась на его щеках. Он повторил тихо и твёрдо:

— Я снова обращаю внимание на необычное поведение нападавших. Они никого не освободили и никого не ограбили. Очень странное нападение!

— Ну и что! — мрачно заметил Синан. — Многое говорит только о том, что это не были обычные корсары.

— Именно! Необычные корсары! А скорее всего наёмники, выполняющие чьё-то задание!

— Интересно, кто же их нанял? — спросил Чигала. — Они появились недалеко от Кандии, ушли в сторону Кандии, а вы говорите, что они — не венецианцы. А форма, а флаг?

— На многих, как я знаю, была турецкая форма. И флаг у них был с собой не только венецианский, но и турецкий! И, наконец, там поблизости не только Кандия, но и турецкие базы — Кипр, Родос, множество островов.

— Вы что, намекаете, что это были турки? — Чигала в ярости вскочил с софы. Рука его потянулась к поясу, из-за которого торчала рукоятка ятагана. — Что правоверные вырезали правоверных?

Избегая глядеть в глаза послу, капудан-паша бросился мерить шагами залу.