Сеть Сирано

А тетя Надя какова! Вот бы никогда не подумала… Правильно Ирка из дома ушла. От такой мамочки на край света убежишь. Я бы тоже так сделала. А потом еще и папочка объявился. Супруг, блин… Не запылился. Золотом осыплю, серебром засеребрю! А где тебя, папуля драгоценный, столько лет носило? Вспомнил о дочуре под старость, рассиропился? А как она жила без тебя все эти годы, ты думал? Башкой своей породистой соображал? Куда там! Такие красавцы у нас нарасхват. И на земле обетованной, и в Европе, и даже в Америке. Для одинокого ковбоя всегда найдется в сердце женском уголок.

А с другой стороны посмотреть, так может, все и к лучшему? Полная семья — счастливые дети. Но и до этой счастливой встречи на Эльбе Ирка тоже неплохо жила. Я, по крайней мере, никакого такого особенного надрыва в ней не замечала. Жила веселая такая девочка, красивая, заводная… Вот только с мужиками что-то ей не везло. А кому сейчас везет? По пальцам одной руки пересчитать можно. Вот взять хотя бы меня. Я тоже на какой-то другой руке считанная. Господи! Неужели ничего нельзя исправить?

Я подумала, что только так подумала. На самом деле я произнесла эту фразу вслух. И видимо достаточно громко, судя по реакции двух женщин, которые спокойно шли мне навстречу и вдруг неожиданно шарахнулись в сторону.

И буквально через секунду дал о себе знать мой мобильный.

Я посмотрела на номер и обмерла. Соображение еще не подключилось, но мой палец автоматически нажал кнопку приема вызова. И тут же из какой-то дальней дали до меня донесся знакомый до боли голос:

— Оленька, привет, это — Илья. Ты куда, родная моя, запропастилась?

Вот и не верь после этого в знамения.

Тетка

Ближе к вечеру Витка окончательно пришла в себя и даже имела наглость попросить бульону. Надька, мечтая как можно скорей загладить перед ней свою вину, подорвалась домой. Мол, у меня как раз есть, совсем свеженький, с утра приготовленный. Совсем легонький, из одних цыплячьих грудок, а еще морковочка, лучок и всякая другая петрушка.

Тетка заскрипела зубами. Если бы она могла в ту же секунду убить Надьку, она бы непременно это сделала. Но и без нее нашлись умельцы. На все руки мастера.

Прошло минут сорок, а Чигавонина все не возвращалась. Тетка даже забеспокоилась. Вдруг и этой в голову что взбредет? Комплекс вины, муки совести… Да и стыд Надька еще не потеряла. А потом это беспардонное, наглое счастье! Надо же его как-то скрыть, успокоить, замаскировать?

По истечении часа, теткиному терпению пришел конец. Она отпросилась у Паши и, накинув на плечи шарф, побежала искать Надьку. А где ее искать, как не дома?

Надька впустила ее не сразу. Пришлось довольно долго звонить и стучать в дверь. И только после того, как тетка прокричала в замочную скважину: «Надя, пусти меня, это я, Таня!», сезам соизволил открыться.

— Заходи, — просто сказала Надька, и тут же скрылась в ванной.

— Ты, что там, моешься? — спросила тетка, услышав шум воды.

Чигавонина выскочила из ванной, как чертик из шкатулки, и радостно прокричала:

— Да! Представь себе, моюсь!

При всем том, Надька была одета, и лишь немного растрепана.

Перед носом тетки снова захлопнулась дверь, и она, так и не дождавшись приглашения, сама прошла в комнату.

Бардак вокруг был еще тот. Шкафы раскрыты, тряпки разбросаны, книги на полу.

— Ты что, генеральную уборку затеяла? — прокричала тетка, не надеясь быть услышанной.

Из ванной вышла спокойная и какая-то даже присмиревшая Чигавонина.

— Ты знаешь, Таня, — сказала она, — теперь я точно знаю, что за все в жизни надо платить.

— Надя, что случилось? — забеспокоилась тетка, — на тебе лица нет!

— Да хрен с ним, с лицом, Таня, — улыбнулась Надька, — у меня только что сердце вынули.

Она вдруг сморщилась, как-то неестественно, театрально заломила руки и только потом завыла в голос:

— Таня, он меня живьем закопал! Таня, он меня…, — Надька закатила глаза, тщетно пытаясь подобрать слова, которые с наибольшей достоверностью могли бы передать степень ее отчаянья.

— Кто он, Надя? Кто? — тетка сама не на шутку испугалась и стала трясти Чигавонину за плечи.

— Как? Разве ты не знаешь? — вдруг начала ржать Надька, — я тебе смеюсь! Я над тобой — не могу! Какая же ты курица!

Тетка поняла, что Надька в истерике. Опять, что ли, скорую вызывать? Или попробовать подручные средства? Недолго думая, тетка залепила Надьке пощечину, а сама отскочила на пару метров в сторону. За Чигавониной ведь не заржавеет.

Подручные средства оказались на редкость действенными. Надька бросилась тетке на грудь и запричитала:

— За что мне все это, Таня! За что это все нам? Ой, бедная Витуся! Как же я про бульон забыла? Она же там голодает! Надо же к ней!

— Надя, успокойся, — сказала тетка, гладя ее по волосам, — с Витой все в порядке. Ты о себе подумай. Может тебе прилечь? Может надо врача вызвать?

— Мне уже ничего не поможет, — Надька оторвалась от тетки и, покачиваясь, поплелась на кухню.

Тетка двинулась за ней.

— Бульон в холодильнике, — прошептала Чигавонина, — забирай и уходи.

— Никуда я не пойду, — твердо сказала тетка, — пока ты мне все толком не расскажешь.