Сети красивой жизни

   -А слыхали ли Вы, Нинушка Сергеевна, что-нибудь про здешнюю церковь?

   Да, она что-то слышала о ней от отца Олега. Кажется, это был очень старый храм. По местным преданиям, в нем молился сам Петр Первый, когда приезжал на Лихостров. А потом, уже после революции, храм был закрыт и вскоре сгорел от удара молнии. Вот, собственно, и все. Как же называлась эта церковь? Вроде бы, Свято-Ильинской…

   -Экие же Вы памятливые, Нинушка Сергеевна! – похвалила ее бабка Лизавета. –Вот что значит молодая головка, светлая… А про отца Матвея Вам не приходилось слышать?

   Нина вспомнила, как отец Олег упоминал о каком-то местном священнике, которого в двадцатые годы арестовали прямо в храме, не дав дослужить Литургию. Кажется, он тогда предрек, что за это Господь покарает лихостровцев огнем. И с тех самых пор на острове каждый год случаются пожары… Уж не этого ли священника звали отцом Матфеем?

   -Да, это он самый и был. – подтвердила Елизавета Петровна. -  Вот только насчет его проклятия Вам неправду сказали. На самом деле все не так было, совсем не так. Уж я-то знаю… Мамушка моя в тот день, как его забрали, в церкви была, и своими ушами слышала, как он сказал: «а кто после меня в моем доме поселится – тому живым не бывать»! Ну, эти, кто его забирал, в ответ только посмеялись: мол, ври, поп, да не завирайся, прежде тебя в расход выведут, а мы еще поживем-покрасуемся вволю. А самый главный из них взял, да и перебрался в дом отца Матвея. Ведь на всем Лихострове у него да у купцов Баклановых самые лучшие дома были… Кому не охота такой завидный дом к рукам прибрать! И что бы Вы думали? Он там и дня не прожил. На другое же утро нашли его там мертвым. А ведь какой был крепкий мужик: гвозди пальцами гнул. Ну, понятное дело, потом слух пустили, будто он спьяну угорел. Да только шила в мешке не утаишь: все сразу поняли, отчего он умер…

   -А отчего он умер? – эхом откликнулась Нина Сергеевна, чувствуя, как по спине ее пробегают мурашки.

   -Так от того самого. – заключила старуха. – От проклятия. Как проклял отец Матвей тех, кто будет жить в его доме, так все они плохо и кончали. Вот, послушайте-ка, что с Мишкой Теплухиным случилось. Я-то все это хорошо знаю. Как-никак, он моей мамушке двоюродным дядей приходился…

   Вслед за тем бабка Лизавета принялась рассказывать Нине Сергеевне о прежних жильцах этого дома, которых она, по ее словам, знала очень хорошо. Ведь как-никак, жила с ними по соседству. Истории всех этих несчастных имели одинаковое начало: «он сперва этому не поверил…» и схожий конец, суть которого можно было выразить латинским медицинским термином «экзитус леталис». Иначе говоря, смертельный исход. Разница имелась лишь в том, как именно умер очередной обитатель проклятого дома: утонул, удавился, сломал шею, разбил голову, отравился, спился… И спустя какое время после его вселения в злополучный дом он переселился оттуда, как говорится, в мир иной.

   -…И вот приходит он ко мне… - вдохновенно повествовала Елизавета Петровна об ужасной судьбе очередной жертвы проклятия отца Матфея, искоса поглядывая на сомлевшую от страха Нину Сергеевну. – а на самом и лица нет, краше в гроб кладут. И дрожит весь, как в лихорадке. Я ему и говорю: да что с тобой, голубчик? Али ты болен? Али сглазил тебя кто? А он мне отвечает, тихо так, словно боится чего: ах, баба Лиза, лучше не спрашивай. Которую ночь не сплю: он все ходит и ходит… И зачем я только согласился здесь жить?

    Надо сказать, что перепуганная Нина Сергеевна, глядя в окно на бывший дом отца Матфея, сейчас думала то же самое… И мысленно кляла отца Олега за то, что он утаил от ее, насколько опасно жить в этом доме.

***

  Разумеется, после знакомства с историей своего жилища Нины Сергеевна испытывала страстное желание как можно скорее покинуть и этот зловещий дом, и этот окаянный остров, жителям коего, похоже, совершенно не было дела до спасения собственных душ. Однако это означало – навсегда расстаться с мечтами о монашестве, тем более – об игуменстве. Поэтому Нина решила рискнуть. И остаться на Лихострове еще на одну ночь. А там – будь что будет.

   Вечером она, как обычно, прочла молитвенное правило. После чего легла спать. Однако, мирный и безмятежный сон, о котором она так горячо просила Господа, явно не спешил приходить к Нине Сергеевне. Напротив: ей  было совсем не до сна. Она лежала в темноте, чутко вслушиваясь в каждый звук за окном. Вот сейчас снова послышатся чьи-то тяжелые шаги под окном: туп, туп, туп…