Сети кружевницы

– А какое у нас дело? – поинтересовался Рыбак.

– Поиски Галины Гусевой.

– Мы все-таки ее ищем? – спросил Иван.

– Мы все-таки ее ищем, – подтвердила Кристина. – И мне хочется услышать отчет о вашей с Асей встрече с Овчинниковой.

– С Овчинниковой? – переспросил Рыбак. За всеми треволнениями сегодняшнего дня он успел позабыть о встрече с бывшей хозяйкой «Венеции». Хотя выбросить из головы такую женщину не так-то просто.

Когда они с Асей добрались до кафе с нелепым названием «У помойки», Юлия Овчинникова уже сидела за столиком, бросая своим безупречным видом вызов и почерневшему снегу у входа, и чересчур навязчивому запаху плесени, исходящему от автомойки, и этому заведению, и слегка подуставшей скатерти, и всеми миру в целом. Очень короткая небрежная стрижка шла к ее свежему, без намека на косметические ухищрения лицу, идеально гладкому, словно зеркало. Казалось, присмотрись – и увидишь свое отражение в высоких скулах. Делать этого при Асе Иван не стал – еще поймет превратно, будет дуться. Но все-таки отметил, что на ее длинных тонких пальцах, обнимавших чашку с кофе, нет колец. Впрочем, никаких других украшений он тоже не заметил. Сколько же ей лет? По идее около сорока пяти, но больше тридцатника не дашь. Может, в ее мозге потерялась какая-то запчасть, руководящая старением?

Подозвав официантку, Иван заказал себе и Асе кофе с эклерами. Предложил Овчинниковой, но та покачала головой.

– У меня не очень много времени, – сказала она, – поэтому предлагаю сразу перейти к вашим вопросам.

– Меня интересует, почему вы сначала отказались с нами встретиться, а потом все-таки согласились? – спросил Иван.

– Странный вопрос… Надеюсь, вы не хотите заставить меня пожалеть об этом? – В голосе женщины явственно чувствовалось раздражение.

– Простите бога ради! У меня и в мыслях подобного не было. Просто я не ожидал, что вы так красивы, поэтому немного растерялся.

– А вы думали, что я похожа на Галину Гусеву? – губы ее тронула усмешка.

– Давно ее видели? – проигнорировав вопрос, спросил Иван.

– А вы? – Овчинникова последовала его примеру.

– Вообще никогда. Мы разыскиваем ее по поручению дочери.

– Дочери? Это какая-то ошибка. У Галины не было детей.

– У матери Галины другое мнение на этот счет. Девочка все эти годы жила у нее, а перед смертью бабушка попросила своего приятеля найти дочку. У девочки определенные проблемы социализации, поэтому лучше, чтобы она не оставалась одна.

Тут каблук Асиного сапога довольно ощутимо наступил на ногу Рыбака. «Зачем ты это рассказываешь?» – говорили ее глаза.

– Наверное, мы говорим о разных людях. Родители Коко, с которой я работала в «Венеции», погибли в авиакатастрофе, и она росла в детдоме. После выпуска ей дали комнату в общежитии, но там случилась какая-то темная история, и Коко выгнали на улицу практически голой. После этого она переезжала от мужчины к мужчине, ни у кого не задерживаясь. У нее был целый букет отвратительных детдомовских привычек: беспардонное вранье, причем на ровном месте, нецензурная лексика, недоверие ко всему миру. Детей она терпеть не могла, я же видела, как она относилась к моей Наденьке. А вы говорите – ребенок! И сколько же этому ребенку лет?

– Сейчас она уже совсем не ребенок – родилась в 1996 году.

Овчинникова откинулась на спинку стула, задумчиво покусала нижнюю губу.

– Думаю, вы ошибаетесь. Если бы у Коко была дочь, я бы обязательно об этом знала. Мне кажется, Коко уехала за границу, вышла замуж, сменила фамилию. Я как-то пыталась разыскать ее, даже объявление в газету давала. Безуспешно.

– А зачем вы ее искали? Она осталась вам должна? Что-то украла? – спросил Рыбак.

– Ну почему украла? Разве нельзя искать человека из хороших побуждений?

Ася вытащила из сумочки буклет с фотографиями Галины Гусевой.

– Посмотрите, пожалуйста, эта женщина работала у вас в «Венеции»?

– Да, это она.

Овчинникова встала, давая понять, что разговор окончен, порывшись в сумочке, бросила на стол денежную купюру и взяла со спинки стула кашемировое пальто.

– Возьмите, пожалуйста, мою визитку, – вдруг попросила Ася. – Вдруг что-нибудь вспомните.

Женщина пожала плечами, но визитку взяла. Положила ее в сумочку, клацнув замочком, и поспешила к выходу. В дверях обернулась, и Рыбаку вдруг показалось, что весь лоск и блеск внезапно слетели с ее лица, плечи опустились, а спина сгорбилась. Как будто запчасть мозга, отвечающая за старение, нашлась и стремительно принялась наверстывать упущенное. Сейчас Юлия Овчинникова выглядела на все пятьдесят. В следующую секунду она скрылась за дверью, оставив Ивана в неведении – действительно ли имели место такие разительные изменения во внешности, или ему это только показалось.

Но тут до ушей его донесся расстроенный Асин голос:

– Вань?

– Что?

– Почему она так расстроилась? Мне показалось, что вот-вот заплачет.

Значит, не показалось.

– Если бы я знал! Ешь эклер, Ася, и поедем.

– Ешь ты, мне что-то не хочется. Как думаешь, она позвонит?

– Одно из двух – или позвонит, или нет. Поживем – увидим.