Сети кружевницы

Она подумала: неплохо бы позвонить Щедрому и выяснить, что случилось с Рыбаком. Он, правда, и до сегодняшнего дня особой сдержанностью не отличался, но такой откровенной грубости себе не позволял. Только, пожалуй, для начала нужно выдохнуть, успокоиться. Была бы Ася, сбегали бы в кафе выпить по чашечке моккачино.

Федор, видно, почувствовал плачевное состояние начальницы.

– Кристина Сергеевна…

Она терпеть не могла, когда ее называли по имени-отчеству. Захотелось сказать в ответ что-нибудь этакое, в духе последней рыбаковской фразы, но она сдержалась – все-таки она какой-никакой директор.

– Может, кофе? – продолжил Федор.

Кристина понимала, что кофе – лишь предлог для обсуждения поведения Ивана, и не собиралась потакать Федору в стремлении пусть таким способом, но взять верх над противником. Ей хотелось сначала разобраться во всем самой, а уж потом давать какую-то оценку.

В этот момент офис наполнили звуки вызова по скайпу, свидетельствующие о чьем-то желании поговорить с ней. Это был отличный повод для смены темы, и Кристина, не раздумывая, нажала на значок, изображающий камеру.

Звонившего она видела впервые, но сразу же узнала – это Виктор Колесник, журналист, работавший в начале века в редакции «Вечерних новостей».

– Здравствуйте! – первым начал он. – Я прочитал ваше письмо. Насколько я понял, вы разыскиваете некую Галину Гусеву по поручению ее дочки. Так?

– Здравствуйте, Виктор! Извините, что без отчества…

– Не надо отчества, я еще недостаточно стар для этого. – Колесник широко улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы, а Кристина бросила выразительный взгляд на Лебедева – учись, мол, как нужно разговаривать.

В ответ он яростно зажестикулировал, буквально умоляя ее разрешить подойти поближе, чтобы не только слушать, но и видеть говорившего. Кристина кивнула, Лебедев мгновенно переехал в своем рабочем кресле к ее столу и сказал улыбающемуся Колеснику:

– Здрассте!

– Это наш программист, Федор Лебедев, – представила Кристина помощника. – Да, мы действительно разыскиваем Галину. Нам посоветовала обратиться к вам Нинель Симоновна.

– Нинелька? Неужели она до сих пор работает в газете?

– Да, – подтвердила Кристина. – Просила, если нам удастся с вами связаться, передать большой привет!

– Благодарю, ей от меня тоже поклон, – Колесник на самом деле церемонно поклонился, насколько это было возможно сделать, сидя в кресле. – Только почему вы думаете, что я должен быть знаком с этой вашей Галиной Гусевой?

– Вы писали о ней в статье в январе 2001 года.

– Дорогая Кристина, можно мне вас так называть? Вы даже не представляете, о скольких женщинах я писал. – В последней фразе даже глухой услышал бы явный подтекст, заставляющий сомневаться в истинном значении слова «писал». – Я покопался в своих файлах и не нашел упоминания о таком человеке.

– Я сейчас сброшу школьную фотографию Галины, вдруг это поможет вам вспомнить.

Пару минут Колесник, надев очки в тонкой металлической оправе и наморщив лоб, что сразу состарило его на добрый десяток лет, изучал присланный Кристиной файл, после чего снял очки и взволнованно заявил:

– Так это же Коко! Конечно, я ее знал. А сколько, вы говорите, лет дочке?

– Двадцать три. Она родилась в 1996 году.

Что-то странное проскользнуло во взгляде журналиста – то ли облегчение, то ли сожаление, а может своеобразный микс, пятьдесят на пятьдесят, из этих, в общем-то, родственных чувств.

«А у вас есть дети?» – хотелось спросить Кристине, но вместо этого она напомнила:

– Статья называлась «Смешение французского с нижегородским».

– Помню, конечно же, я помню. Не столько статью, сколько этот ресторан… Как там он назывался?

– «Венеция».

– Вот-вот! «Венеция»! Это его хозяин меня пригласил, попросил написать статью. Вроде как реклама, но без специальной пометки. Я еще тогда подумал, что кабак на пляже вряд ли сможет меня чем-нибудь удивить. Но сходить в ресторан на халяву, а потом еще получить деньги за статью – кто от такого откажется.

– И как?

– Спрашиваете! Это был просто фееричный сплав красоты и вкуса: красоты официантки и вкуса еды, которую готовил тамошний повар. У него еще имя было какое-то революционное…

– Марат, – подсказала Кристина, удивляясь памяти журналиста, сохранившей такие подробности. – Овчинников остался доволен статьей?

– Еще бы ему не остаться довольным! Дал мне карточку на пятьдесят процентов скидки. Я еще раз десять туда заходил, а потом что-то у них случилось. Овчинников ресторан продал, долго шла реорганизация. Когда «Венеция» снова открылась, она была уже не та. Осталась только еда – Коко пропала. Не сказать, что она обладала сногсшибательной красотой, но была в ней какая-то сумасшедшинка, умела она подкатиться к клиенту. Постоянных помнила по именам, могла рассмешить, но и резко осадить слишком рукастых. Ну вы понимаете, о чем я.

– Понимаю, – Кристина кивнула. – А почему все-таки Овчинников продал ресторан?

– Там что-то страшное произошло. Они от всех скрывали, но это касалось их дочки. Как ее звали…

– Надежда.