Сети Культа

Девочка хотела опустить глаза вниз, но вместо этого подняла их кверху. Перед ней прямо в воде находился одновременно знакомый и незнакомый мужчина в длинном плаще. Он словно бы был здесь, в реке, совсем рядом, но в то же время пребывал где-то недосягаемо далеко, как посланник богов, явившийся, чтобы успокоить.

«Успокоить перед смертью? Жнец душ?» — мысли девочки из далеких воспоминаний путались. Страх перед Рорх и ее верным слугой перемешивался с четким ощущением безопасности, возникшим с приходом незваного гостя. Аэлин словно явилось воспоминание из будущего, из времени, в котором она уже знала этого человека.

Это существо…

— Мальстен?.. — ошеломленно произнесла девочка одними губами, и несколько пузырьков воздуха вылетели из ее груди.

— Не смотри вниз, Аэлин. Смотри вверх. Видишь руку Аллена? Она сейчас вытянет тебя отсюда. Ничего страшного не происходит.

Голос Мальстена мягко звучал в воспоминаниях охотницы, и она вновь начинала различать себя прошлую и себя настоящую.

Девочка послушно подняла взгляд и подалась навстречу руке брата…

Данталли вновь потянул за нить, стиснув зубы от пронзившей голову вспышки боли, и заставил призрачную пелену приглушить рыдания в памяти Аэлин, приглушить образ непроглядного мрака на дне реки, приглушить мысль «больше никогда», так отчетливо звучавшую в ее сознании.

Тут же проследовав за своим даром, Мальстен очутился в болоте дьюгара. Сил едва хватало, он сумел лишь окутать это воспоминание все той же мутной пеленой полностью, понимая, что поправить отдельные детали попросту не сможет. Необходимо было отпустить нить. Держать сознание в иллюзии он мог достаточно долго, но изменять его в динамике было непомерно трудно.

Нить послушно втянулась в руку кукловода, и Аэлин шумно вздохнула, очнувшись от воздействия. В то же мгновение Мальстен, не сумев более удерживаться на непослушных, ослабевших ногах, с резким выдохом опустился на колени и с силой сжал дрожащие руки в кулаки, стараясь дышать глубоко и ровно, чтобы пережить нахлынувшую расплату, жестокость которой вполне можно было сравнить с наказанием за прорыв сквозь красное.

— Мальстен! — обеспокоенно воскликнула женщина, подоспев к спутнику и присев рядом с ним. — Ты…

— Дай… мне минуту, — выдавил он, опуская голову, хотя на деле понимал, что минутой вряд ли обойдется. В редкие мгновения подобных воздействий помимо расплаты приходило еще одно страшное чувство: чувство исчезнувшего времени. Мальстен не мог понять, как долго длился контроль над марионеткой, и, соответственно, не мог оценить, сколько продлится расплата. В прошлый раз, когда он захватил человеческое сознание, он потерял шесть часов. Сейчас, похоже, времени прошло немного, судя по положению солнца…

Охотница досадливо сжала губы в тонкую линию.

— Мальстен, боги, прости… — шепнула она. — Если б я знала…

«Ты знала!» — не без злости воскликнул про себя данталли, однако произносить этого вслух не стал, понимая, что чувство вины, что всколыхнется в душе его спутницы, никому пользы не принесет. Тем временем в памяти Мальстена появилось лицо его учителя. В минуты слабости ученика, Сезар Линьи всегда был жесток и бескомпромиссен: он не признавал беспомощность и не давал послаблений, а по отношению к изредка возникающей у ученика жалости к себе выражал исключительно презрение — он всегда учил, что любые тяготы и любую боль необходимо преодолевать молча, потому что такова природа данталли.

Каждый раз, когда мы применяем нити, Мальстен, мы делаем это осознанно и обязаны нести ответственность за свои поступки. Боль приходит неспроста, она приходит за дело, и наш долг перед богами, наделившими нас этой силой, выдержать свое испытание достойно. Мы не имеем права быть слабыми перед расплатой. Хотя бы потому, что нам это грозит смертью.