Севастополист

Мне неожиданно вспомнилась Фе – я искал ее, думал о ней, вспоминал. Писал ей в вотзефак. Но ее нигде не было, моей дорогой подруги. Не было даже здесь. Я подумал, что Инкерману, наверное, тяжелее: у меня есть хоть какой-то шанс встретить Фе здесь, ведь я ни в коем случае не хотел идти выше без нее. А Евпатория, которая так нравилась моему другу, на всю жизнь осталась недосягаемой. Правда, были секретные лифты на Потребление. «Сказать ему об этом? Не сказать?» Мне не хотелось лишиться друга, хотя логика Башни подсказывала: и наши пути разойдутся. Да и Тори… Для нее мы теперь – призраки, как и для Керчи. Обрадуется ли она ему, призраку?

Я ничего не успел сказать Инкерману. Взорвалась бомба, и вмиг все стало другим.

Герои

Вспоминая теперь Притязание, я думаю, что, будь на моем месте кто-нибудь другой, он мог бы красиво и величественно описать все, что здесь происходило. Но верно и то, что будь это кто другой, кого восхитил бы и вдохновил Планиверсум, история подошла бы к концу уже на этом месте; вряд ли этот человек пошел бы дальше. А что увидел я? Так, суету, беготню, мелочь. Если и происходили какие-то события, насыщавшие все здесь смыслом, то я решал свои вопросы вдали от них. Если уж совсем начистоту – об этом уровне я так ничего и не понял.

Я ощутил волнение, колебание пространства вокруг, увидел, как воздух вздулся, как в нем проявились большие пузыри, и, ударившись о пол, подпрыгнув, они ринулись, будто хищники, в разные стороны, отбрасывая людей, но почему-то не причиняя вреда столам и рельсам. Почувствовал, как стена плотного воздуха ударила в лицо, и тут же меня отшвырнуло, я упал на незнакомого человека. Кто-то другой приземлился уже на меня, пытавшегося встать. Люди торопились подняться и принимались бежать кто куда, забыв о тех, с кем только что сидели рядом, болтали, соприкасались экранами.

Не могу сказать, что было страшно. Я побежал вместе со всеми просто потому, что остаться на месте было невозможно – толпа казалась угрозой серьезнее, чем сам воздушный удар. Да и не было смысла чего-то ждать. Люди вокруг не кричали и даже не говорили, все были сосредоточены только на том, чтобы скорее выбраться из зала. Человеческие ручейки потянулись в разные стороны: кто-то бежал в Цветник, кто-то в другие боковые двери, но большинство устремилось прямо, в сторону черного занавеса. В панике люди падали, спотыкались о рельсы, но тут же поднимались и продолжали бег. Я решил тоже бежать к занавесу, отчего-то мне казалось, что в этом случае больше шансов на спасение, хотя и не совсем понимал, в чем вообще угроза.

Приподнимая занавес, люди ныряли внутрь и бежали дальше. Внутри оказалось темно, вокруг стояло множество ящиков, на полу разветвлялись рельсы, и где-то вдалеке виднелись пустые столы и стулья. Люди в серой форме – как у музыкантов, певших про Вирджинию, но с короткими рукавами и кепками на головах – стояли, удивленно уставившись на бегущих. По всей видимости, они обслуживали свадебный зал: накрывали столы, готовили к выступлению музыкантов, но сами на торжестве не появлялись. Бегущая толпа отвлекла их от работы, и теперь они не знали, что делать. Раздался громкий голос:

– Сбор возле центрального лифта. Сбор возле центрального лифта. Поднимайтесь организованно, не мешайте друг другу. Здесь безопасное место!

Я осмотрелся вокруг, но ничего похожего на лифты не увидел. Маленькие серые дверцы, которые остались позади, вряд ли можно было считать центральными. Скорее всего, они были предназначены для людей в сером. Решил бежать со всеми вместе в надежде, что толпа сама вынесет куда надо.

Мне вспомнился первый уровень; там был точно такой же голос: он звучал словно внутри меня и был скорее даже не голосом, а мыслью, которая появлялась в голове помимо моей воли. От него нельзя было избавиться, он проникал в самое сознание и звучал оттуда:

– Сбор возле центрального лифта. Здесь безопасно.

– Стойте, вон же лифты! – закричал кто-то.

В стене действительно были двери, напоминавшие лифт, и какая-то часть толпы тут же бросилась к ним, но люди в серой форме замахали руками:

– Это не центральный, вам туда не нужно.

– Так скажите, куда бежать?

Я посмотрел на человека в серой форме и увидел, что у него очень грустные глаза. Мне еще не встречалось столько печали в глазах человека.

– У вас что-то случилось? – не выдержал я.

– Бросьте, зачем вам это?! Вы даже не знаете мое имя, а…

– И как же ваше имя?

– Симеиз, – тихо произнес он.

– У вас что-то случилось, Симеиз? – я повторил вопрос.

– Отчего вы так думаете? – переспросил человек.

– Ваши глаза…

– Я должен быть грустным, пока ношу эту форму, – пояснил Симеиз. – Так принято. Не будет грустных – не будет и веселых. Но моя смена скоро закончится.

Бегущие люди толкали нас, и я понял, что разговора не получится. Да и к чему был этот разговор? Зачем я вообще его начал? Чтобы недоумевать теперь: как можно быть таким печальным только оттого, что твоя смена?

– Бегите. – Симеиз протянул руку. – Видите? Там винтовая лестница. Вам надо наверх.