Севастопольский блиц

И вот настал момент, когда демоны обратились в нашу сторону… Я не вижу их лиц, потому что они прикрыты забралами, но почему-то мне кажется, что это женщины, женщины-воины. Одна из них, кстати, не великанша, а вполне нормального роста, обращается к нам на довольно хорошем английском языке и требует, чтобы мы добровольно прошли внутрь этого чудовища, потому что в противном случае к нам применят силу. Французский император очень испуган, он капитулирует и без сопротивления позволяет себя увести. Следом за ним ведут его супругу, с двух сторон крепко поддерживая ее за локти. Она спотыкается, путаясь в своих длинных юбках, ее качает от страха… Я тоже испугана, да так, что не могу ни пошевелиться, ни ответить что-либо. Железные пальцы сжимают мои локти, меня тоже ведут в чрево этого летающего чудовища… И точно так же, как французская императрица, я спотыкаюсь и путаюсь в юбках, но мои крепкие спутники не дают мне упасть.

Там, внутри, теснота и полумрак. Нас, пленников, проталкивают в самый конец помещения, обширного как каретный сарай. Не зная, что меня ждет, я высматриваю своих близких. Где-то послышался детский плач – мне показалось, что это мой младшенький, и я крикнула: «Леопольд!». Но плач тут же утих, а я вдруг увидела своего Альберта. Он стоял в самом дальнем углу, по возможности стараясь сохранять достоинство, и маленький Леопольд был у него на руках. Остальные дети были там же, никто не потерялся, и я, подумав, о том, как хорошо иметь такого надежного мужа, возблагодарила Господа за его небольшую милость.

Никто из нас не пытался сопротивляться; сломленные и подавленные, мы старались быть благоразумными перед лицом неотвратимых обстоятельств и покорно принимали свою судьбу, лишь про себя призывая все кары на головы этих ужасных, подлых исчадий. И лишь лорд Пальмерстон попытался протестовать. В него словно вселился бес. У входа в люк он вдруг начал дергаться и орать, вырываясь из рук своих конвоиров точно заупрямившийся осел. Это зрелище было настолько карикатурно-жутким, что я не могла отвести от него взгляд. Куда девался напыщенный премьер-министр? Его держали двое, заломив ему руки за спину, точно какому-нибудь преступнику. Лицо его было багрового цвета, к тому же украшенное кровоподтеком, его перекашивала неистовая злоба, изо рта в адрес русских летели проклятия, перемежаемые гнусными ругательствами. Его неизменный цилиндр был потерян, рыжие волосы торчали клочьями в разные стороны, и весь он был какой-то помятый и грязный, точно забулдыга из Сохо^[26]. При этом он пытался вырываться, но хватка его конвоиров была надежна. Я подумала, что у захвативших нас людей к старику Пэму особое отношение, не подразумевающее ни малейшего пиетета, и в то же время они ведут себя до предела невозмутимо.

– Будьте прокляты, дети Дьявола! Будь проклята ваша Россия, ваш император и весь ваш дикий народ! Вы все сдохнете! – орал виконт Пальмерстон, но конвоиры остались индифферентны к его воплям. Скорее всего, они не знали английского языка и все его истерические выкрики значили для них не больше чем мычание барана. А может, они вовсе и не были русскими, и потому оскорбления в адрес России и ее императора не имели для них большого значения.

И вот раздался лязг и скрежет – и дневной свет, в небольших количествах попадавший внутрь через раскрытый люк, исчез. Пол под ногами как-то странно дернулся, и я поняла, что мы летим – летим из старой доброй Англии туда, откуда в нашем мире и появилось это летающее чудовище. Инстинктивно обернувшись через плечо на звук закрывающегося люка, я увидела, что заполонившие помещение солдаты неизвестной мне армии принялись снимать свои шлемы с забралами… И тут оказалось, что все они – молодые женщины, красивые какой-то дикарской красотой. И самое главное, у большинства из них были острые нечеловеческие уши, как у каких-то зверушек. Они радовались, посмеивались, обменивались улыбками, как будто не они только что хладнокровно убили несколько десятков британских солдат. Адские демонессы – вот кто они такие! И если они попадут в руки английского правосудия, то их ждет костер и только костер!

И тут помещение потряс торжествующий клич такой силы, что я чуть не оглохла. Это наши враги радовались своему успеху, и от этого у меня на сердце стало особенно горько. Это было возмутительно, неслыханно! Варвары, грубые дикари! Я задыхалась от переполнявшего меня чувства негодования. Я им все, все выскажу! Раз они не лишили меня жизни сразу, то, наверное, у них есть какие-то планы в моем отношении. Трудно предполагать, что они задумали, но, по крайней мере, как только я окажусь лицом к лицу с их начальством, то смогу высказать претензию! Ведь я все еще остаюсь королевой Великобритании… О! Они у меня попляшут!