Севастопольский блиц

– Да, признаю, – произнес он с едва различимой насмешкой, – что это действительно я от лица моего сюзерена заключил оборонительный союз с Императором Всероссийским Александром Николаевичем. Это подчиненные мне войска разгромили ваш экспедиционный корпус в Крыму, а все, что не смогли съесть, старательно понадкусали. Это я так напугал французов, что их генералы самопроизвольно вышли из войны, и никакие окрики из Парижа не способны подвигнуть их на ведение боевых действий.

В этот момент я вынуждена была признать, что впервые в жизни испытала неприятное чувство беспомощности и утраты своего величия. Но тем не менее следовало вести себя так, как того требовал мой королевский долг.

– Я требую объяснений, господин Серегин! – сказала я, стараясь придать своему взгляду суровости. – Что происходит? Как вы посмели напасть на наш королевский замок? И почему вы позволяете себя таким возмутительным образом обращаться с нашими подданными, это просто неслы…

– Между нами война, вы не забыли? – бесцеремонно перебил меня этот неотесанный мужлан. – А на войне как на войне – все средства хороши. Нападение на ваш замок я организовал, чтобы избежать затяжной и кровопролитной войны, в которой с обеих сторон могли погибнуть десятки, если не сотни тысяч человек. Почти бескровная набеговая операция по похищению ее инициаторов даст мне возможность без шума и пыли выяснить, откуда тут растут руки, а откуда ноги… Впрочем, с человеком, называющим себя Наполеоном Третьим, мы будем разбираться отдельно. Здесь и сейчас разговор идет только за вашу судьбу. Именно мне дано право судить вас за все преступления и вынести приговор, и я этим правом воспользуюсь. Что касается ваших подданных, точнее, мистера Пальмерстона, то он взрослый человек и должен был понимать, что с ним будет, если он станет оказывать сопротивление до зубов вооруженным людям, находящимся при исполнении обязанностей. Его даже не били, он сам упал лицом вниз, когда пытался убежать от моих остроухих. Они, знаете ли, прирожденные бегуньи, а он всего лишь престарелый английский аристократ.

– Так все же, черт возьми, – воскликнула я, – кто вам дал право так с нами обращаться?

Вместо ответа этот тип внимательно посмотрел на меня и на полфута выдернул свой старинный меч из ножен. С оголившегося клинка прямо мне в глаза ударил яркий свет первого дня творения…

– Творец всего Сущего, вот кто! – ответил он, вдвинув меч обратно, – вы измерены, взвешены и признаны абсолютным злом, которое требуется удалить. Ваша судьба уже предрешена, поэтому сопротивление, мольбы, протесты можете оставить себе для личного употребления.

– Так что вы собираетесь с нами сделать? – воскликнула я, и ужас холодной змеей пополз между моих лопаток. Я чувствовала, что не в силах больше сдерживаться и у меня вот-вот начнется истерика.

– Давайте для начала уточним: вас интересует ваша собственная участь или судьба вашей империи, над которой уже едва ли вообще когда-нибудь взойдет солнце? – усмехнулся этот страшный человек. – Ваша собственная участь будет печальна. Отныне вы никто, ничто и звать вас никак. Я приговариваю вас к пожизненной ссылке в иной мир, на тропический необитаемый остров. Вы пойдете туда голая, босая, без инструментов и чего-то еще. Вместе с вами будет мужчина, но не ваш муж, и он, так же как и вы, будет наг и бос. Вы навсегда теряете своих знакомых, друзей, детей, а также вашего супруга. Что касается вашей страны, то она сохранится, только не в таком объеме. На этом все, больше я вам ничего не скажу.

Пятьсот девяносто второй день в мире Содома. полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

В моей коллекции брошенных котят очередное пополнение. Серегин в своей бесцеремонной манере поручил мне позаботиться об осиротевшем семействе королевы Виктории. Бывшей королевы, ибо после того как несчастную женщину удалят в изгнание, для всех прочих, не умеющих ходить по мирам, это будет равносильно ее смерти. Ну а пока ее заперли в Башне Терпения, как бы не в той самой келье, в которой отсидела свой ментальный карантин мокшанка Нарчат. Но Нарчат по сравнению с Викторией – просто ангел во плоти, невинное дитя природы рядом с развращенной политикой дочерью Британии девятнадцатого века. Поэтому у Нарчат будет будущее, любящий муж, дом, дети, череда потомков, продолжающаяся в веках, а у Виктории все это велено забрать, ибо не в коня корм.