Севастопольский бронепоезд

Под руководством Головенко паровозники и пулеметчики заводят домкраты и приподнимают колеса паровоза, чтобы освободить конец перебитого рельса. Другие моряки уже тащат с контрольной площадки запасной рельс и новые шпалы…

Еще не было выполнено и половины работы, как на большой высоте появился самолет.

— В воздухе разведчик! — докладываю Головину.

— Пожалуй, не только разведчик, но и корректировщик, — в тон мне отвечает Леонид Павлович. — Сейчас дадут нам прикурить…

И верно, через несколько минут недалеко от насыпи стали рваться шестидюймовые снаряды. Но люди продолжали работать, не обращая на это никакого внимания.

Когда два снаряда упали очень уж близко, командир приказал открыть огонь по корректировщику. Сбить его на такой высоте, конечно, мудрено, но попугать надо.

Уклоняясь от нашего огня, самолет завилял из стороны в сторону. Это сказалось на точности корректировки. Снаряды стали рваться далеко от бронепоезда.

С самого начала нашей вынужденной стоянки связисты подключились к телефонной линии. Поэтому командование знало о положении бронепоезда. Со стороны Севастополя к нам на выручку прилетело звено истребителей. Вражеский корректировщик бросился наутек.

Снаряды вокруг бронепоезда рвались еще минут пятнадцать. Но теперь стрельба велась на авось, вреда нам она не причиняла.

В это время командир 8-й бригады попросил «огонька»: на участке 2-го батальона противник бросил в атаку свою пехоту.

К пушкам встали сокращенные расчеты. Капитан Головин быстро рассчитал исходные данные. Понадобилось лишь несколько пристрелочных выстрелов — и вот уже залп на поражение. Хорошо, точно корректирует огонь лейтенант Молчанов!

Пока ремонтировали путь, пришлось выпустить несколько десятков снарядов. Это не понравилось фашистам. Целая эскадрилья «юнкерсов» устремилась в неподвижному бронепоезду, чтобы добить его. Три краснозвездных ястребка, все еще барражировавших над нами, смело вступили в бой. «Юнкерсы», отстреливаясь, отвернули. Ушли и наши истребители. Но тут из-за горы выскочили еще три бомбардировщика. Прекратив огонь по суше, переносим весь огонь на них.

Самолеты сбились с боевого курса. Сброшенные ими бомбы упали далеко от бронепоезда.

Через полтора часа путь был восстановлен. Мы снова получили возможность маневрировать. В мирное время на такую работу понадобился бы целый день.

Перейдя на новую позицию, бронепоезд отразил налет трех штурмовиков, пролетавших на бреющем полете, и двух звеньев пикирующих бомбардировщиков. После их налета железнодорожному взводу пришлось еще в двух местах восстанавливать повреждения полотна.

До конца дня мы трижды открывали огонь, выполняя заявки морских пехотинцев.

За время службы на флоте мне пришлось многое испытать. Плавал на боевых кораблях, был на береговых батареях, дрался в морской пехоте. А теперь — бронепоезд. Непривычное дело. И не только для меня — для большинства моряков. Случаются, конечно, и ошибки, и промахи. Но коллектив подобрался дружный: один за всех, все за одного. Взаимная выручка помогает в бою и в учебе. А учиться приходится на ходу.

Глава X. Ярость благородная

После тяжелых боев на дорогах Крыма в Севастополь прибыли Чапаевская дивизия и другие части Приморской армии, эвакуированные из Одессы. Я все надеялся увидеть товарищей из первого морского полка, в котором сражался на подступах к Одессе. Но не довелось.

О судьбе полка узнал от комиссара Порозова.

— Вы в первом морском воевали, у Осипова? — спросил он как-то.

— Да…

— Нет его больше, — поколебавшись, сообщил он, — погиб первый морской. Остатки полка во главе с Яковом Ивановичем Осиповым по дороге к Симферополю попали в засаду. Погибли все…

Погибли все… Хотелось крикнуть: «Неправда, ошибка это, не могли погибнуть они, не мог умереть наш батя!» Невольно сжимаются кулаки.

…Яков Иванович Осипов. Как любили его матросы, как любил он каждого бойца! Большой жизненный путь был за его плечами. Он прошел нелегкую службу матроса в царском флоте, участвовал в Октябрьской революции, воевал на гражданской… Перед Отечественной войной был комендантом Одесского военного порта. Как только узнал о нападении фашистов, сразу же попросился на фронт. Слава о нем — бесстрашном командире первого морского полка — облетела не только Одессу. О нем знал весь фронт. И вот его нет… Нет и многих других… Трудно Смириться с этим.

Сигнал тревоги вывел меня из оцепенения. Занимаю свое место, отдаю необходимые распоряжения, а из головы не выходит тяжелое известие.