Севастопольский конвой

– Уже чувствует себя полноправным членом гарнизона и готов сражаться вместе с нами. Все-таки взбурлила в нем славянская кровь. Пусть через столетия, но… взбурлила. Словом, карабин мы ему оставили. Время от времени, вместе с радистом, он показывается на корме, чтобы румыны могли рассматривать их в бинокли. Причем для ваших глаз в этой точке они остаются невидимыми.

Последнее наставление комбата: «Ваша цель – продержаться до ночи и обязательно переправить румынского радиста на берег» прозвучало уже под звуки пальбы, разгоравшейся на северной окраине Рыбачьего хутора. Выйдя на связь, командир роты Лиханов сообщил, что со стороны Новой Дофиновки, по берегу лимана, на него наступает до двух рот пехоты, при поддержке трех танкеток.

– Похоже, что натиск всей той орды, которая движется на ваши окопы, майор, – прокричал он между разрывами снарядов, – всего лишь отвлекающий маневр. На самом же деле прорываться они решили здесь, чтобы, прижав нас к морю, пройти на западный берег лимана.

– Было бы странно, если бы они действовали иначе, – холодно заметил Гродов. – Твой броневик уже в деле?

– И броневик, и «сорокапятка».

– Сейчас Куршинов поможет тебе еще двумя орудиями.

– Это было бы славно. Эй, смотри, комбат, по моим румынам ударил сторожевик. Вот уж не ожидал!

– И я – тоже. Командир корабля, видимо, понял, какая угроза кроется в атаке на хутор, и сам принял это решение.

25

Увлекшись телефонными переговорами и созерцанием приближающихся шеренг противника, майор как-то упустил из вида корабли и не заметил, что, оставив миноносец в створе лимана, сторожевик «Бойкий» вышел почти на линию румынской передовой, откуда хорошо просматривалось, а значит, и простреливалось, все пространство между морем, хутором и Большим Аджалыком.

– А ведь неплохо кладут снаряды эти комендоры! – услышал майор в трубке голос Лиханова. – Словно у меня в учениках ходили.

– Скорее всего, так оно и было, – ответил комбат, напряженно наблюдая за тем, что происходило в «судной низине».

– Жаль, нет рации, а то бы слегка подкорректировали и тогда уж совсем молодцами выглядели бы.

– Они твой хутор уже биноклями прощупывают. Посмотри, насколько к берегу приблизились. Если и есть неточности, спиши на волнение моря. К тому же настоящий бой начнется после того, как в него вступят мои архаровцы.

– Эт-то понятно…

– Ты, главное, штатных разгильдяев своих держи под контролем, чтобы не лихачили.

– Так ведь фамилия ротного командира – Лиханов – обязывает.

– Вот об этом я не подумал, – рассмеялся майор. – Давно предполагал, что с фамилией комбата краснофлотцам явно не повезло.

– Точно, не повезло, – тоже со смехом поддержал его иронический тон старший лейтенант. – Вместо Гродова, надо бы подыскать Громилова или Полундренко. Только тьфу-тьфу, сплюнем через плечо…

Первыми открыли огонь «сорокапятки», затем ударила береговая батарея Ковальчука. И без того неровные шеренги противника оказались растерзанными мощными взрывами, под осколками которых часть наступающих тут же залегла или начала концентрироваться в воронках, а несколько человек метнулось в сторону моря, пытаясь найти укрытие под прибрежными косогорами. Но основная масса первой шеренги все же бросилась вперед, интуитивно понимая, что по брустверам своих русские батареи бить не станут.

Только теперь по траншее был передан приказ «Огонь!», а сам Гродов, прихватив ручной пулемет, взобрался на валун и длинной очередью прошелся по ближайшей группе врагов, которые падали скошенными, так и не успев понять, откуда по ним стреляют. После того как артналет прекратился, уцелевшие румынские командиры еще дважды пытались организовать некое подобие атаки, но в конце концов все еще живые, неподвижно залегли рядом с мертвыми, и, чтобы беречь патроны, майор приказал прекратить бессмысленную стрельбу. Каковым же было его удивление, когда он увидел, что из ближних тылов, со стороны Чабанки, на них надвигается лавина кавалерии, вслед за которой шли несколько танков и еще две шеренги пехоты.

– Передать по цепи! – прокричал Гродов. – Если не в состоянии сдержать кавалерию, пропускайте ее через себя, как танки, приседая и отстреливаясь из окопов. Целиться по лошадям! Отсекать пехоту!

Под обстрелом пробежав напрямик от окопов к командному пункту, Гродов приказал поставить орудия на прямую наводку, и, загнав в строй всех штабистов и тыловиков, действительно превратил Батарейную высоту и ее подножие в опорный пункт второй линии. Сам он успел взобраться на возвышенность, где уже находилось одно из орудий, и залег за станковый пулемет.