Север и Юг

— Как только соберусь жениться, постараюсь подыскать невесту, которая умеет обращаться с детьми. Это единственное, что я могу для тебя сделать. Мисс Хейл не готова выйти за меня замуж, да и я не собираюсь ее об этом просить.

— В таком случае что же вы так долго обсуждали?

— Тысячу разных вещей, которых тебе не понять: инвестиции, аренду, стоимость земли.

— О, если это все, то уходи. Это же кем надо быть, чтобы три с лишним часа проговорить о подобной ерунде?

— Отлично. Завтра явлюсь снова и приведу с собой мистера Торнтона, чтобы продолжить беседу с мисс Хейл.

— Мистера Торнтона? Но при чем здесь он?

— При том, что он арендатор мисс Хейл, — буркнул Генри отвернувшись. — И собирается отказаться от аренды в пользу нового клиента.

— О, достаточно! Я в этом все равно ничего не понимаю, так что не старайся.

— Хочу, чтобы ты поняла вот что: постарайся сделать так, чтобы завтра, как и сегодня, нам никто не мешал. Обычно дети и слуги снуют туда-сюда и постоянно отвлекают, так что невозможно сосредоточиться, а нам предстоит обсудить весьма важные вопросы.

Неизвестно почему, но на следующий день Генри Леннокс так и не появился на Харли-стрит. Мистер Торнтон пришел ровно в назначенное время, но ему пришлось ждать почти час, пока в гостиную не вошла Маргарет, бледная, встревоженная, и поспешно не заговорила:

— Сожалею, но мистер Леннокс так и не пришел: он провел бы встречу профессионально. Как опытный адвокат, он консультирует меня по юридическим вопросам…

— Простите, если доставил вам неудобство. Может, сходить к нему в контору?

— Спасибо, не стоит. Позвольте сказать, что мне очень жаль терять такого арендатора, но мистер Леннокс утверждает, что ситуация неизбежно улучшится.

— Мистер Леннокс плохо разбирается в подобных вопросах, — спокойно возразил Торнтон. — Счастливый и удачливый во всем, что может интерсовать человека, он не понимает, что значит внезапно осознать, что ты уже не молод, но отброшен в самое начало пути, где требуется неиссякаемая энергия. Половина жизни пройдена, но ничего не сделано, а от упущенных возможностей остались лишь горькие воспоминания. Мисс Хейл, я бы предпочел не выслушивать мнение мистера Леннокса о собственных делах. Те, кто чувствует себя успешным и счастливым, не склонны адекватно воспринимать чужие невзгоды.

— Вы несправедливы, — мягко возразила Маргарет. — Мистер Леннокс говорил, что верит — и даже более того — в огромную вероятность восстановления потерянного вами состояния. Прошу, не возражайте, позвольте закончить!

Снова собравшись с духом, она принялась торопливо, нервно перебирать лежавшие на столе бумаги.

— Да, вот то, что я искала! Мистер Леннокс сделал деловое предложение… жаль, что не может объяснить все сам. Смысл этого предложения заключается в том, что если вы возьмете у меня некоторую сумму — а именно восемнадцать тысяч пятьдесят семь фунтов, которые лежат в банке и приносят всего лишь два с половиной процента дохода, — то сможете вернуть мне куда большую прибыль, при этом продолжив владеть фабрикой Мальборо.

Голос перестал дрожать и заметно окреп. Торнтон молчал, а Марагрет снова принялась перебирать бумаги в поисках той страницы, где были выписаны условия по обеспечению безопасности капитала, поскольку очень хотела представить предложение исключительно в деловом свете, выгодном в первую очередь ей самой. Пока она сосредоточенно перебирала листок за листком, сердце внезапно вздрогнуло от голоса, каким было произнесено ее имя. Голос этот, низкий и хриплый, трепетал от нежной страсти.

— Маргарет!

На миг она подняла голову, но тут же испугалась и, чтобы спрятать сияющие глаза, низко склонилась над столом и прикрыла лицо ладонями. Но Торнтон подошел ближе и повторил:

— Маргарет!

Голова опустилась еще ниже, так что ладони почти коснулись стола, а он сделал еще шаг, опустился на колени и прошептал ей на ухо:

— Если хочешь, чтобы я ушел, отошли сейчас же, немедленно! Маргарет?

Она повернула наконец к нему лицо, не отнимая от глаз ладошек, и уткнулась лбом в надежное плечо, словно пытаясь спрятаться от всего мира. Прикосновение шелковистой кожи оказалось настолько восхитительным, что не захотелось отстраняться, чтобы увидеть пунцовый румянец и полные любви глаза. Он обнимал ее все крепче, но оба молчали. Наконец Маргарет смущенно пробормотала:

— Ах, мистер Торнтон! Я для вас недостаточно хороша.

— Полно! Не насмехайтесь над моим глубоким ощущением собственной несостоятельности!

Спустя минуту-другую он нежно отвел ее ладони от лица и положил руки к себе на шею — так, как она обнимала его, защищая от агрессивной толпы.

— Помнишь, любимая, как это было? И как на следующий день я отплатил тебе дерзким нападением?

— Помню только, как ужасно с тобой разговаривала.

— Посмотри! Подними голову. Хочу кое-что тебе показать.

Сгорая от счастливого смущения, Маргарет открыла лицо.

— Узнаешь? — доставая из бумажника сухие цветы, спросил Джон.

— Нет. Неужели это я подарила?

— Нет, не подарила, но вполне могла носить в волосах розы с этого куста.

Она присмотрелась повнимательнее и с улыбкой проговорила: