Север и Юг. Крэнфорд

Мистеру Торнтону пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить мать нанести ответный визит Хейлам. Она не часто соблюдала светские формальности, а когда ей приходилось это делать, она выполняла свои обязанности, скрепя сердце. Ее сын подарил ей коляску, но она запретила ему держать лошадей. И они нанимали лошадей лишь для торжественных случаев, когда миссис Торнтон выходила в свет. Не далее, как две недели назад, она наняла лошадей на три дня и отдала визиты всем своим знакомым, и теперь могла спокойно сидеть в своем кресле, ожидая, когда те, в свою очередь, придут к ней в дом. Крэмптон находился слишком далеко, чтобы идти туда пешком. И миссис Торнтон несколько раз переспрашивала сына, в самом ли деле он желает, чтобы она потратилась на кэб и съездила к этим Хейлам. Она была бы рада, если бы без этого можно было обойтись. Миссис Торнтон заявила, что «нет смысла поддерживать близкие отношения со всеми учителями Милтона; это все равно, как если бы ты захотел, чтобы я навестила жену учителя танцев Фанни!»

- Я бы так и поступил, мама, если бы у мистера Мейсона и его жены было так же мало друзей, как у Хейлов в этом незнакомом для них месте.

- Ну, полно, полно! Я поеду к ним завтра. Я хочу только, чтобы ты точно понимал, чего хочешь.

- Если ты поедешь завтра, я закажу лошадей.

- Чепуха, Джон. Можно подумать, ты сделан из денег.

- Нет, еще не совсем. Но с лошадьми я уже все решил. Последний раз, когда ты выезжала в кэбе, ты приехала домой с головной болью от тряски.

- Смею сказать, что я никогда не жаловалась на это.

- Нет, моя мать никогда не жалуется, - сказал он с гордостью. - Вот поэтому мне стоит больше присматривать за тобой. И раз Фанни теперь здесь, — небольшая поездка пойдет ей на пользу.

- Она сделана из другого теста, Джон. Она не вынесет этого.

Сказав это, миссис Торнтон замолчала. Ей не хотелось долго распространяться на эту тему. Она испытывала невольное презрение к слабости, а Фанни обладала слабым характером в отличие от матери и брата. Миссис Торнтон не была женщиной, склонной к излишним рассуждениям, ее здравый смысл и твердость не позволяли ей вести долгие споры даже с самой собой. Она интуитивно чувствовала, что ничто не сможет укрепить характер Фанни, ничто не сможет научить ее терпеливо сносить неприятности или смело встречать трудности. И хотя миссис Торнтон с болью признала недостатки дочери, она относилась к ней со своего рода жалостливой нежностью. Так обычно матери относятся к слабым и больным детям. Человек посторонний или невнимательный мог бы предположить, что миссис Торнтон с большей любовью относится к Фанни, чем к Джону. Но он бы глубоко ошибся. Та открытость и даже некоторая бесцеремонность, с которой мать и сын высказывали друг другу все, что было у них на душе, указывала на доверительные отношения между ними. А неловкая доброта миссис Торнтон по отношению к дочери, стыд, с которым она скрывала недостаток всех лучших качеств в своем ребенке, сама обладая ими и высоко ценя их в других, - этот стыд выдавал отсутствие прочной привязанности. Она никогда не называла своего сына иначе, чем Джон; «милая», «дорогая» и тому подобные слова были предназначены для Фанни. Но сердце матери благодарило Бога за сына день и ночь, она гордилась им.

- Фанни, дорогая, сегодня я собираюсь заложить лошадей в коляску, чтобы поехать и навестить этих Хейлов. Почему бы тебе не поехать со мной и не повидать няню? Это по пути, она всегда рада видеть тебя. Ты можешь побыть там, пока я буду у миссис Хейл.

- О! Мама, это так далеко, а я так устала.

- От чего? - спросила миссис Торнтон, слегка нахмурив брови.

- Я не знаю, погода, наверно. Она такая расслабляющая. Не могла бы ты привезти няню сюда, мама? Коляска доставит ее сюда, и она сможет провести остаток дня здесь; я знаю, это ей понравится.

Миссис Торнтон не ответила, но положила свое шитье на стол и, казалось, задумалась.

- Но ей придется возвращаться домой поздно, - заметила она, наконец.

- О, я найму кэб. Я ни в коем случае не позволю ей идти домой пешком.

В этот момент в комнату зашел мистер Торнтон, чтобы попрощаться с матерью перед тем, как отправиться на фабрику.

- Мама! Я зашел только сказать, что если у тебя на примете есть какая-нибудь девушка, которая могла бы ухаживать за больной миссис Хейл, то скажи ей об этом.

- Если что-то узнаю, то скажу. Но я сама никогда не болела, поэтому не знаю капризов больных.

- Ну, у тебя же есть Фанни, а она редко чувствует себя здоровой. Возможно, она сможет что-нибудь предложить, не так ли, Фан?

- Я не всегда чувствую недомогание, - обиделась Фанни. - И я не собираюсь ехать с мамой. У меня сегодня болит голова, и я никуда не поеду.

Мистер Торнтон выглядел недовольным. Взгляд матери был прикован к шитью, над которым она усердно трудилась.

- Фанни! Я хочу, чтобы ты поехала, - сказал он властно. - Это пойдет тебе на пользу. Ты обяжешь меня, если поедешь без лишних разговоров.

Сказав это, он быстро вышел из комнаты.