Север и Юг. Великая сага. Книга 1

– Я уже не говорю о том, что он виргинец, хотя вы, наверное, ждете, что я именно это и скажу, – заявил он. – Во всей армии нет никого лучше Боба Ли! Он доказал это раз и навсегда на тех камнях.

Пикетт говорил об обширном вулканическом плато, которое пришлось преодолевать американцам на подступах к мексиканской столице. На первый взгляд оно выглядело совершенно непроходимым, но после проведенной разведки генерал Ли и Пьер Борегар доказали обратное. А потом, во время сильной грозы, Ли вызвался лично пересечь эту каменистую пустыню, чтобы доставить важные сведения генералу Скотту. Он бесстрашно провел коня через коварные овраги и острые уступы, и дорогу ему освещали только вспышки молний.

– Согласен, – кивнул Грант и глотнул еще пива. – Я не знаю более умного и смелого полководца, чем он. Слава небесам, что он нам не враг.

В основном выпускники Академии в этой полугодовой военной кампании показали себя хорошо. Даже Елкана Бент был отмечен как герой. Если бы Джордж стал обвинять его в некомпетентности или попытался учинить над ним физическую расправу, мало кто встал бы на его сторону, и он это знал.

А вот все сидящие за этим столом, думал Джордж, и были реальным доказательством того, что Вест-Пойнт воспитывает храбрых и знающих офицеров. Взять, к примеру, Гранта. Вместе с капитаном Робертом Андерсоном из Третьего артиллерийского он был в числе первых, кто вышел к подступам Молино-дель-Рей. Позже, при штурме самого города, Грант затащил горную гаубицу на башню, смотревшую на ворота Сан-Косме. Причем сделал это сам, без чьего-либо приказа. И огонь этой гаубицы буквально смел гарнизон, защищавший ворота.

Джексон тоже не один раз геройски проявил себя, и ярче всего это произошло на северной стене Чапультепека, где он в одиночку управлялся с орудием батареи Джона Магрудера. Что до Пикетта, то и он отличился. Во время того же самого штурма лейтенант Льюис Армистед, также выходец из Академии, был ранен, когда поднимался со знаменем в руке по штурмовой лестнице. Другой выпускник Вест-Пойнта, Джеймс Лонгстрит, подхватил знамя и начал подниматься дальше. Но его тоже ранили. И тогда именно Пикетт стал тем человеком, кто водрузил знамя наверху.

Вскоре Джордж беспокойно заерзал на месте. Его друзья расслабленно наслаждались отдыхом и никуда уходить не торопились, а у него в кармане лежали два непрочитанных письма, и одно из них от Констанции. Когда застольная беседа перешла на другую тему, Джордж все-таки достал письмо и распечатал его. Закончив читать, он радостно засмеялся и аккуратно сложил листок, чтобы потом положить его к остальным письмам, которые бережно хранил.

– И от кого оно? – спросил Грант. – От юной прелестницы?

Джордж кивнул.

– Собираешься на ней жениться?

– Возможно. – Джордж похлопал по карману, где лежало письмо. – Пока я ей нравлюсь.

– Естественно, – усмехнулся Пикетт, – ты же настоящий герой. В этом месяце мы все настоящие герои. И даже конгресс с этим согласился для разнообразия.

– Джордж, а твоя дама сердца – католичка? – мрачно спросил Джексон, откашлявшись.

– Да. А почему ты спросил?

– Только чтобы напомнить тебе, что брак с паписткой может навредить твоей карьере. Я сам об этом узнал не так давно, когда… э-э… в общем, встречался с одной молодой особой из этого города.

Пикетт, сгорая от любопытства, наклонился вперед:

– Ты, Генерал? Ухаживаешь за сеньоритой?

Джексон покраснел и уставился на свой бокал вина:

– Да, я удостоен такой чести. К сожалению, о женитьбе вряд ли можно говорить. Бог сотворил всех своих детей равными, но в глазах генерального штаба и большинства американцев католики менее равны, чем остальные.

Грант и Пикетт рассмеялись, но лицо Джорджа оставалось серьезным. Влюбившись без памяти, он упорно старался не думать о том, что религия может стать помехой его счастью. А это действительно было так. Стараясь не выдать своих чувств, он беспечно произнес:

– Я не слишком беспокоюсь о карьере. Меньше чем через три года моя служба закончится.

– Им этого достаточно, чтобы обеспечить тебе неприятности, – заверил его Грант.

– Особенно нашему обожаемому майору Бенту, – добавил Пикетт.

На ближайшем соборе зазвонили колокола. С крыши Национального дворца взлетела стая голубей. Близился вечер, солнечный свет стал янтарно-желтым. А для Джорджа радостная встреча за столиком кафе была испорчена.

Что ж, может быть, его порадует другое письмо, полученное сегодня. Оно пришло из Лихай-стейшн. Пока Грант и Пикетт заказывали еще по порции выпивки, Джордж сломал сургучную печать и прочел первые строки, написанные прекрасным почерком его матери. И побледнел.

– Что случилось, Пенёк?

Джордж посмотрел на Гранта, не видя его:

– Мой отец… Восемь недель назад его хватил удар на заводе. Сердце. Он умер.

* * *