Север и Юг. Великая сага. Книга 1

С этого момента он хотел только спать и не просыпаться. Но даже такой способ бегства от реальности не помогал ему забыть то, что с ним случилось. Снова и снова он видел во сне стоявший на освещенной солнцем горе барабан Вест-Пойнта. Но этот барабан молчал. Потому что кто-то искромсал его штыком или саблей, превратив натянутую кожу в лохмотья.

* * *

Только шестнадцатого сентября Орри наконец согласился принять первого посетителя. За два дня до этого генерал Скотт въехал в Мехико как завоеватель. Перемирие рухнуло, в нескольких местах произошли жаркие схватки, но потом враг окончательно сдался.

– Привет, Орри!

Джордж передвинул поближе к койке ящик из-под патронов и сел на него. Орри выглядел посвежевшим. У него отросла густая борода. А вот взгляд был тусклым. Он ответил не сразу, сначала натянув несвежую простыню на левое плечо, чтобы друг не видел перебинтованную культю.

– Привет, Джордж, – наконец сказал он. – Я слышал, мы победили.

Джордж кивнул:

– Тебя ждет повышение. Ты теперь полноправный второй лейтенант. И я тоже. Но, к несчастью, наш друг Бент стал майором. И мы все – великие герои дороги на Чурубуско.

Он улыбнулся, но Орри остался серьезен. Его взгляд был устремлен на опору палатки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Джордж, вертя в руках фуражку.

– Даже не знаю…

Голос Орри прозвучал так ровно, что было трудно догадаться о его истинных чувствах. Джордж растерянно сидел рядом, держа фуражку обеими руками. Он не знал, как себя вести. Ему так хотелось рассказать другу о решительном штурме Мехико, который привел к сдаче города, но сейчас для этого было явно неподходящее время. Да и будет ли оно когда-нибудь подходящим?

Снаружи какой-то доморощенный музыкант начал наигрывать популярную мелодию на губной гармошке. Раньше эта песенка называлась «Веселый хитрец», но потом ее стали играть уже с другими словами, и называлась она теперь «Индюк в соломе». Джорджу захотелось выйти и придушить музыканта. Песенка была слишком пикантной и слишком уж напоминала об удовольствиях, которыми может наслаждаться мужчина, если он цел и невредим.

– Наверное, я должен поблагодарить тебя, – наконец снова заговорил Орри, повернувшись к нему, – за то, что ты спас мне жизнь. Но чем дольше я здесь лежу, тем больше думаю о том, что лучше бы ты этого не делал.

– Да ладно тебе, Палка! – чуть грубовато произнес Джордж. – Главное – ты жив. А ценнее жизни ничего нет.

– Только если тебе есть ради чего жить, – согласился Орри. – Я уже давно понял, что у нас с Мадлен не было будущего. Она была потеряна для меня еще до того, как мы встретились. Но я мог бы заниматься тем, о чем всегда мечтал. А теперь меня демобилизуют.

– Зато ты сможешь вернуться домой. – Увидев боль в глазах друга, Джордж почувствовал себя дураком.

– К чему? – спросил Орри.

Джордж ощутил, как в нем закипает гнев. Но он сдержался, зная, что злится на самого себя. Своими разговорами он только все испортил. Как он мог быть таким нечутким и не понимать, что чувствует его самый близкий друг? Вместо того чтобы поднять Орри настроение, он еще больше расстроил его. Кто еще позаботится об Орри, если не он?

Он сделал последнюю попытку:

– Я зайду к тебе завтра. А ты пока отдыхай, набирайся сил. Скоро все наладится…

Запнувшись, он умолк, чувствуя, что краснеет. Потом совершенно неосознанно потянулся к руке Орри, чтобы пожать ее. К левой руке. И опомнился только тогда, когда его пальцы остановились в паре дюймов от простыни.

Темные глаза Орри как будто говорили: «Вот видишь? Я больше не такой, как ты, поэтому нечего и притворяться, что все хорошо».

– Спасибо, что зашел, – прошептал он чуть слышно, отворачиваясь.

Проклиная себя, Джордж выскользнул наружу. Он очень надеялся, что время излечит горечь и уныние друга, но не был в этом уверен. Теперь Орри был лишен того, чего желал больше всего на свете: любимой женщины и дела всей его жизни. Как мужчине жить после такого удара?

Это был очень тяжелый день. И единственным светлым лучиком в нем стало письмо от Констанции.

* * *

Джордж нежился в лучах мягкого октябрьского солнца за столиком уличного кафе в Мехико. Прямо напротив возвышался величественный Национальный дворец, во всех флагштоках которого теперь развевались американские флаги. Вместе с Джорджем за столиком сидели Пикетт, Том Джексон и Сэм Грант. За долгие месяцы они впервые собрались все вместе.

Перед Пикеттом и Грантом – Джордж тоже не отставал – уже стояло по несколько пустых пивных бокалов. А перед Джексоном – полный бокал вина. Джексон очень пекся о своем пищеварении и неизменно заказывал вино, но всегда оставлял его нетронутым.

Мексиканцы с неожиданной радостью встретили исход войны. Владельцы магазинов и таверн не стали горевать из-за потерь и быстро принялись зарабатывать на оккупантах. Подражая европейцам, правительство даже успело выпустить памятные медали в честь самых крупных сражений – независимо от их завершения. Пикетт, громко разглагольствующий о Роберте Ли, уже добыл себе медаль в честь сражения при Чурубуско и прикрепил ее на мундир.