Север помнит (СИ)

- Мира? – Бран как никогда желал быть большим, высоким и сильным, чтобы обнять и утешить ее. Она выглядела совсем убитой горем. – Что… что случилось?

Мира не ответила. Она показала подбородком на сверток, который сжимала в объятиях.

У Брана перехватило дыхание. Это были не тряпки и не куча листьев. Это был Жойен. Зеленые глаза младшего Рида невидяще смотрели в потолок пещеры, голова запрокинулась, кожа была холодная и восковая на ощупь, а руки отяжелели. Его тело начало коченеть, значит, он уже некоторое время был мертв.

- Жойен… - Бран почувствовал себя так, будто его ударили. Этого не могло быть на самом деле, этого не было, он вообще еще не проснулся. Он сильно ущипнул себя за руку и почувствовал боль. Еле сдерживая слезы, он спросил: - Почему?

И снова Мира не ответила, с отсутствующим видом гладя Жойена по взлохмаченным каштановым волосам. Наконец она заговорила, и голос ее был безжизненным, лишенным интонаций.

- Я так злилась на него, когда мы были детьми. Я родилась первой и была для родителей одновременно и сыном, и дочерью. Они учили меня натягивать лук, бить копьем лягушек, плести сети и управлять кожаным челноком еще до того как я научилась ходить. Они каждую ночь пели мне песни и рассказывали сказки, и я засыпала под звуки болота. А потом появился Жойен. Он родился больным и недоношенным, так что никто и не думал, что он выживет. Все заботились о нем, спрашивали о нем, готовили настои и лекарства, чтобы он стал сильным. Мы, болотные жители, всегда держимся вместе, нас сплачивают не только кровные узы. Но я, казалось, стала им не нужна. – Мира посмотрела на Брана с жалкой, пронизывающей душу улыбкой. – Мне тогда было три года, - сказала она, словно извиняясь.

- Ходор, - печально отозвался Ходор.

У Брана комок застрял в горле.

- Мира… мне очень, очень жаль.

Она вздохнула и снова посмотрела на Жойена.

- А когда ему исполнилось три года, он подхватил серую лихорадку, - продолжала она. – Все думали, что на этот раз он точно умрет, а моя мать сидела с ним день и ночь. Меня поселили отдельно, и никому до меня не было дела. Особенно когда он однажды проснулся и сказал, что видел зеленый сон.

Где-то далеко в пещере мерно капала вода.

- Я так ревновала, - страдальчески сказала Мира. – Ваша Старая Нэн назвала его «маленький старичок», таким он и был. Взрослые люди спрашивали, что он видел, и внимательно слушали ответы. Я смертельно завидовала ему, пока отец не объяснил мне, что у меня другой дар, не менее ценный. Жойен рос, и я все меньше считала его узурпатором и все больше – плотью от моей плоти, кровью от моей крови. Он боролся со своей судьбой так же сильно, как я боролась за свою судьбу. А теперь… ему не удалось избежать неизбежного.

Голос ее пресекся. Она опустила голову и заплакала.

Бран оцепенел. Это же Мира, Мира, которую он никогда не видел плачущей, храбрая, умная, веселая Мира, которую он любил, и все, что он мог сделать – это скорчиться рядом с ней и осторожно положить ладонь ей на руку. Она сжала его руку, содрогаясь от рыданий, длинные кудри закрыли ее лицо. Она, казалось, хотела что-то сказать, но не могла.

- Ходор, - плаксиво сказал Ходор. – Хоооодооооор. – Он издал жалобный вой.

- Ходор, тише, не ходори. – сказал Бран, и его голос звучал тихо и жалобно. Он неловко погладил Миру по голове, надеясь, что ей станет легче. Ему было больно видеть ее такой. Я мог бы проникнуть внутрь ее, утешить ее, соединить мой разум и ее – но потом вспомнил предостережение лорда Бриндена. Я не стану проникать в душу Миры, если она сама этого не захочет. Но он все равно не понимал.

- Почему? – снова спросил он. – Почему Жойен умер?

- Ради тебя, принц зеленого леса, - раздался тихий голос позади него. – Он умер ради тебя.

Все они подпрыгнули на месте, особенно Ходор, который завопил «ХОДОР!» так громко, что мог бы пробудить и мертвого. Но Жойен не проснулся. Когда они обернулись, то увидели самого лорда Бриндена, стоящего рядом с ними. Его длинные белые волосы были распущены, пальцы больше похожи на корни, одна ветка все еще обвивалась вокруг его груди и почти вросла в тело. Сквозь прорехи в его черном одеянии виднелись листья.

Бран сглотнул. Трехглазый ворон немного пугал его. «Немного» - это было еще мягко сказано. Но перед Мирой он должен был выглядеть сильным.

- Что… что вы хотите сказать? – нервно спросил он.

- Ради тебя, - повторил Бринден. Он сел на камень, и тут же из земли вылезли корни и обвились вокруг его ноги. – Лед и пламя, Брандон Старк. Одно против другого. Всегда должно быть равновесие. Жойен Рид должен был умереть, чтобы ты мог стать древовидцем, как и было предначертано. Сила, зрение, кровь – все, что было в нем, перешло в тебя. Во всех старых сказках так говорится. Только смертью можно заплатить за жизнь.

Мира издала приглушенный стон. Бран попытался обнять ее.

- Но Жойен был моим другом! – крикнул он. – Я не хотел отбирать его жизнь! Это нечестно!

Бринден горько усмехнулся.

- Честно? – повторил он. – Что ты знаешь об этом, летнее дитя?

- Я уже не дитя. Я почти взрослый мужчина.