Северянин

Не имело смысла говорить об этом, пока не отыщется способ совладать с заклинанием. «Вот еще одна причина, по которой тебе стоило бы обучиться хоть какому-нибудь чародейству, — подумал он. — А то будешь ты, братец, сидеть в этом селении, пока очередной боец не вышибет тебе остатки мозгов. И если нельзя обучиться чарам друидов, значит, надо отыскать другой путь». Решив, что это задача не одного и даже не двух дней, Агнар решил перевести разговор. Он обнял Нихассу за плечи и привлек ее к себе. Правда, на этот раз энтузиазм она не проявляла. Последние несколько дней он чувствовал в ней какой-то холодок, хотя своей благосклонности она его пока не лишила, охотно проводила вместе свободное время.

— Что ты такая смурная? — спросил мужчина.

— Отец говорит, раз я до сих пор не понесла от тебя, значит, цена мне — обломанная ветка, — нехотя сказала девушка, глядя в сторону.

— И?

— Что «и»?

— Что следует из всего, сказанного твоим отцом?

— Я… Я не договорила. Он сказал, что, быть может, раз я еще без приплода, виноват ты, и это тебе цена…

— Да-да, я понял — сломанная ветка. Так что же?

— Он говорит, меня надо отдать за кого-нибудь другого, того, от кого я забеременею после первой же ночи. Мне ведь уже восемнадцать, годы подпирают.

Агнар, выросший в Норвегии, где подходящим брачным возрастом девицы считались двадцать пять — двадцать шесть лет, лишь дернул плечом.

— А ты что думаешь об этом?

— Мне пора замуж, пора детей, — равнодушно ответила Нихасса. Общение с этим необычным, пусть и сильным, крепким, но слишком уж чужим парнем постепенно переставало ей нравиться. Конечно, здорово, когда тебе завидуют все твои подруги, когда на твоего парня поглядывают алчно, а он принадлежит только тебе… Все так, но ведь этот чужак был всего лишь рабом, пусть и рабом богов. У него не было ни своего хозяйства, ни скота, ни иного богатства, даже сильной семьи не было. Какой с него толк? Настоящую семью с ним не построишь.

Викинг все понял по ее лицу, но его это совершенно не тронуло. В глубине души он даже испытал облегчение. Неприятно, когда тебя пытается прибрать к рукам девушка, по большому счету оставляющая тебя равнодушным, которой, к тому же, ты неосторожно дал какие-то права на себя. Он видел, что младшую дочь хозяина дома, в котором он по-прежнему жил, томит обычное для женщин желание выйти замуж.

«Ну, так пусть будет счастлива», — подумал Агнар.

— Так в чем проблема? Уже подыскала жениха?

— Отец подыскал.

— Ну, удачи тебе, — сказал он и встал.

Нихасса с удивлением и обидой смотрела на него снизу вверх.

— Ты так просто уйдешь?

— А ты хочешь, чтоб я затеял ссору или даже поколотил тебя? — улыбнулся викинг.

— Ну, это, по крайней мере, было бы понятно…

— У нас не принято бить женщин… Не знаю, как это положено у вас… Всего хорошего.

И ушел, оставив девушку сидеть на травке. В конце концов, это была опушка леса, совсем рядом с селением, здесь ей не угрожало ничего. Девушка и сама могла добраться до дома.

Работая в кузне, иногда помогая на полях и по вечерам развлекаясь борьбой и упражнениями на мечах с местными парнями, скандинав старался не думать о том, что предстоит ему в скором будущем. Друиды до поры до времени не обращали на него внимания. А он, как ни старался, не мог добраться хоть до каких-нибудь, пусть незначительных, тайн местной магии. Даже показывая ему кузнечные ухватки, местный мастер даже не думал подсказать ему заговор-другой, используемый для придания металлу большей крепости или гибкости.

О том, что магию кузнец применяет, Агнар догадался без труда — не зная приемов холодной ковки или варки булатов, белг изготавливал отличные мечи, достойные руки лучшего воина. Они, конечно, уступали оружию викинга, но ненамного. Да и не только мечи, изготавливаемые в местной кузне, стоили внимания. Кузнец отливал великолепные наконечники для копий и стрел, вырабатывал отличные топоры, да и всякий рабочий инструмент — тоже.

— Хотел бы я понять, в чем тут секрет.

— Ты подозреваешь, что я владею чарами? — улыбнулся местный мастер.

— Конечно. Даже мой дядя обязательно произносил особые слова, когда начинал работу, и еще другие слова, когда нагревал поковку, и когда обрабатывал ее…

— В чем-то ты прав. Но ты все узнаешь со временем.

— Если успею, — усмехнулся Агнар.

— Оставь, каждый из нас живет не раз и не два. Так говорят друиды. Смерть — лишь врата к новой жизни, и эта цепочка практически бесконечна. Как сама жизнь.

— И ты веришь в это? — поинтересовался викинг. Он присел на край бревна, положенного под навесом для удобства. В печи потихоньку гас огонь, заслонка, открывающая ветру путь в очаг, была задвинута, поковка остыла на наковальне. Работа не шла.

— Конечно, верю, — спокойно ответил кузнец. — Иначе не стоило бы и жить. Разве это срок — шестьдесят-восемьдесят лет? Да даже если и сто, сто двадцать… Только-только начинаешь понимать, что к чему в этой жизни, и — раз! — уже пора на костер, а потом и в землю. Боги мудро устроили, давая людям сыграть в эту игру лишних несколько раз, чтоб принимать к себе в войско не бестолковых мальчишек, а зрелых духом мужчин.