Северянин

Но в этот вечер, поднявшись, он обнаружил, что на поле он не один. Неподалеку от него прямо на траве сидела девушка в белоснежном одеянии, с длинными темно-русыми косами, стелющимися по траве. Она сидела и смотрела на него, и ее красота и величавое спокойствие поразили викинга. Сначала ему почудилось, будто это всего лишь видение, но, шагнув к ней, он уловил слабый аромат свежевыпеченных лепешек. Этот запах был таким земным и Домашним, что девушка сразу показалась ему вдвойне привлекательной.

Удивительно, как мало она напоминала ту самую альвийку, черты которой он упорно искал в каждой понравившейся женщине. И до чего же она понравилась ему! Он поднялся, шагнул к ней — она сделала то же самое. Аромат хлеба и здорового женского тела обдал его ноздри и разбудил желание. Девушка была чуть-чуть полновата, но подвижная и гибкая, под тонкой белой тканью виднелось ее тело. Он обнял ее, прошелся ладонями по ложбинке на спине, ощутил прикосновение ее упругой груди, мягко коснулся губами пушистого затылка.

Она охотно прижалась к нему, но через несколько мгновений отпрянула, окатила взглядом светящихся глаз, улыбнулась. Улыбка ее была заразительна, и он ответил ей, но снова прижимать к себе не стал. Даже не видя других людей, неизвестно откуда взявшихся на лугу, он чувствовал их спиной, и решил подождать — чтобы понять, начались ли гуляния, будут ли танцы, или же пригласят угощаться за длинный «стол», сооруженный из скатерти.

Но тут из-за холма выскочил, пригибаясь, незнакомый ему мужчина, кинулся к девице, схватил ее за длинные косы, дернул к себе, швырнул на землю. Это мог быть ее муж или старший брат, возмущенный неподобающим поведением своей родственницы, и вмешиваться, по идее, не стоило. Однако когда незнакомец размахнулся и ударил так понравившуюся Агнару девушку по лицу, викинг не выдержал. Обращаться подобным образом с женщиной не следовало никому.

Он рванулся к чужаку, но тот, словно только того и ждал, отскочил от девушки и схватился за нож. Скандинав мысленно похвалил себя, что без ножа не выходил из дому. Первую атаку, решительную, но явно не продуманную, не столько атаку, сколько просто демонстративный вызов на бой, он просто отвел рукой, после чего взмахом своего ножа в ответ отогнал от себя противника.

И тут он понял, что они с незнакомцем и девушкой на лугу действительно не одни. Вокруг, словно кольцо дольменов, выросли фигуры в белом, и двое из них сделали шаг к готовым сцепиться в смертной схватке мужчинам, держа в руках мечи. Противник Агнара первым бросился к мечу, тогда и скандинав отвернулся, оценивая оружие, которое ему предлагали.

Свой меч он узнал мгновенно, с раздражением вырвал его из рук облаченного в белое человека. Он и прежде никому не позволял касаться своего оружия без разрешения. Сейчас ему показалось, будто кто-то без спроса полез к нему в душу, и это вызвало вспышку бешенства.

С мечом в руке он, правда, быстро взял себя в руки, успокоился, стал невозмутим и осмотрителен. Противник все еще казался ему человеком не совсем нормальным, хотя сообразить, что дело здесь не в семейной ссоре, было нетрудно. Кольцо людей в белых одеждах, окружающих место боя, сомкнулось и снова разомкнулось, давая простор сражающимся. Агнар подумал бы, что снова принимает участие в обряде, если бы стал размышлять о чем-нибудь, кроме схватки.

Он атаковал противника первым. Немедленно стало ясно, что тот не просто ловок и подвижен, но и довольно опытен. Он напомнил викингу его дядю, способного даже в зрелые годы задать трепку неплохому, сильному, но еще слишком юному бойцу. Правда, мечом нынешний противник действовал совсем иначе, чем это делали соотечественники скандинава, однако вечера тренировок не прошли для Агнара напрасно — он познакомился с фехтовальной манерой белгов и теперь более или менее представлял, чего ему ожидать.

Однако в его руках снова не было щита. Молодой мастер действовал намного осторожнее, чем в первый раз, и, хотя был принужден парировать кое-какие выпады своим клинком, будто щитом, ставил только скользящие блоки. Глуп тот, кто учится на собственных ошибках, в особенности если эти ошибки совершаются лишь один раз. Уже теперь было понятно, что в этой схватке пощады не будет. Сражаясь с незнакомцем, викинг чувствовал себя до крайности глупо. В родном мире, в родном времени ему никогда не приходилось сражаться, не понимая, почему он сражается. Никогда это не происходило так стремительно, безмолвно, без видимых причин.

И, уж конечно, два селянина, спорящие из-за женщины, никогда не хватались за оружие. Подобный спор прилично было решать в обычной рукопашной.