Северка

В дивизионе Неуставщина имеет мягкие формы: садизма нет, денег и сигарет не отбирают, пол в туалете моем швабрами, а не зубными щетками. Среди новобранцев ходит множество историй про капризы злодеев, как они ночью заставляют новобранцев раскачивать свою кровать, бегать с березовыми ветками вокруг, изображая поезд, идущий домой. У нас ничего такого нет.

Новобранцы выполняют всю работу за злодеев: моют полы в казарме, туалет, заправляют их кровати. Я работаю наравне со своими, даже если вижу, что это рабская работа. Иначе останусь один. Злодеи, стоя в наряде дневальными, после отбоя и ухода дежурного офицера из казармы, поднимают новобранцев на мытье полов. Если в парково-хозяйственный день пол моет вся группа, злодеи рассасываются из казармы и оставляют работу на новобранцах. По дивизиону они не болтаются, а прячутся в укромных местах – на котельной, дизельной, на очистных сооружениях, продовольственных складах, подсобном хозяйстве, клубе. На этих местах службу несут их друзья. То же самое с нарядом по столовой. Самое тяжелое место в столовой – мойка. В мойке никогда не встретишь злодея.

Утром, перед разводом на плацу, группа строится в казарме. Сержант осматривает подворотнички, сапоги, внешний вид.

Злодеев осмотр не касается, они бродят тут же, как будто они из другого взвода. Или стоят в двух шагах и наблюдают за процедурой.

Если сержант командует: 'Достать содержимое карманов!', красноармейцы выкладывают все из карманов в шапку или пилотку.

Злодеи подходят и начинают рыться в чужих вещах: в кучке писем, пачке сигарет, деньгах, спичечном коробке. Если находят что-то запрещенное – забирают себе.

Злодеи реже, чем мы подшивают себе подворотнички. И не помню, чтобы кого-то заставляли, точнее – не знаю. У одного злодея я видел подворотничок, пришитый вместе с целлофаном, чтобы не пачкался.

В каптерке злодеи выбирают себе на дембель среди личных вещей солдат: шинель, шапку, парадную форму и ботинки. Меряют все подряд, как в магазине. Выбрав, делают новое клеймение, а замену бросают новобранцу, заставляя его клеймить заново. Клеймение – это номер военного билета, написанный хлоркой в определенном месте. Клеймится вся одежда и обувь, кроме нательного белья и портянок. Смотр проходит в присутствии каптерщика (каптенармуса). Он тоже из злодеев и рассматривает происходящее в порядке вещей. После отбоя каптерка – ночной клуб, где злодеи блин кушают и блин поют.

Ежедневный вечерний просмотр программы 'Время' также не касается злодеев. Большинство из них отсутствуют в это время. В казарме остаются лишь два три озабоченных. Они ходят вдоль рядов новобранцев и орут на тех, кто закрыл глаза или согнул спину.

Злодеев легко опознать по внешнему виду. Они похожи на беспризорников. Руки постоянно держат в карманах брюк. Верхняя пуговица воротника расстегнута. Ремень свисает на бедра.

Подворотничок пришит так, что выглядывает не на два миллиметра, а на пять. Пилотка или шапка каким-то чудом держится на затылке. Со лба свисают пряди волос. Постоянное выражение лица – 'не понял'. Часто употребляют выражения: 'блин', 'в натуре', 'тормоз', 'баксы', 'вау',

'не понял'. В строю злодеи держатся в середине, не смотря на рост, чтобы не идти в ногу. Шаркают при ходьбе.

Все солдаты условно делятся на группы в зависимости от прослуженного срока. Тех, кто только начал служить называют 'духами'

– производная от 'душманы'. Они ничего не умеют, ну совсем ничего.

Шеи у них тонкие. Путают, где право, где лево. Неправильно честь отдают, все из рук валится. Работают духи с утра до вечера. Не мудрено, что этот сброд вызывает справедливое презрение защитников родины.

Солдаты, прослужившие полгода – это черпаки. Прослужившие год – фазаны, полтора года – старые. За сто дней до приказа об увольнении старые превращаются в дедушек, а после приказа их называют гражданскими (в том смысле, что не военные), хотя они еще месяц, два слоняются по площадке. Фазаны и старые приказывают всем тем, кто ниже их в иерархии. Они, конечно, не могут приказать что-то сержанту, даже младшего призыва. Но не выполняют его приказаний или перекладывают работу на плечи холопов – духов и черпаков. Не все холопы превращаются через год в злодеев. Все люди разные. Одни мстят новобранцам за то, что когда-то сами были унижены. Большинство старослужащих не зверствуют, они лишь увиливают от холопской работы и пользуются другими мелкими привилегиями.

В первые недели в дивизионе три утра подряд я просыпался с чувством, что разговаривал во сне. Даже порывался спросить соседа, слышал ли он что-нибудь. Такое чувство было впервые. До этого и в последующие двадцать лет ничего подобного у меня не было. Это был не сон – во сне есть сюжет, а мне запомнилось, что говорю что-то. И не мысли это были, а именно речь. При мыслях язык не работает.

Ежемесячное жалование рядового шесть рублей. В основном деньги уходят на сигареты и что-нибудь сладкое: пряники, лимонад, конфеты.