Северная буря

Значит, у Рекхи есть некий замысел. Что-то показать корабельщикам. Что мы с ней все еще общаемся по-свойски, как муж и жена? Что она для меня все еще желанна? Что, у Итрак нет ни ее самообладания, ни сокрушительного опыта Рекхи в хитрых торговых делах? Наверное, сама Итрак хочет затеять бой, а не то нашла бы причину для того, чтобы мы обедали втроем. Да подумала бы она об этом вовремя или нет? Вряд ли мне нужны знамения, чтобы понимать, что трапеза предстоит не из приятных.

Видя со всех сторон Чейзенов, а также слуг и рабов, Кейда шагал дальше, тщательно храня беззаботный вид и с улыбкой принимая приветствия. К тому времени, когда он добрался до большого острова, где всегда жила первая жена главы Чейзенов, что-то стягивало ему лицо, а плечи задубели от тяжкого груза невысказанных ожиданий.

Главное здание было огромным прямоугольником со двором внутри, его обеспечили всей роскошью и удобствами, привычными для благородной дамы из любого владения Архипелага. В крыльях по обе стороны размещались верные служители и те ремесленники, которых она время от времени приглашала на совет, чтобы обсудить, как обеспечить процветание владения. Более скромные жилища для низших слуг и рабов благоразумно были убраны на задворки.

Кейда взошел по широким плоским ступеням и, толкнув широкие двойные двери, вступил в обширный зал, занимавший одно крыло здания. Пол устилали нежно-зеленые плитки, высокие стены украшали занавеси прозрачного шелка, расписанные морскими видами в синих тонах. Здесь Итрак принимала каждого ныряльщика и полировщика, жемчуг и черепаховые панцири которых продавала на благо владения.

Двое слуг разворачивали толстый ковер пестро-синего цвета. На нем белые и серебряные рыбки метались по узору зеленых водорослей, а кайму образовывали разноцветные головоногие. Когда вождь вступил, оба замерли, а с ними и целая толпа ожидающей челяди с горами сапфировых подушек в руках. Слуги со двора в некрашеных хлопчатобумажных одеждах появились у боковой двери, неся длинные низкие столы. Негодующее восклицание оборвалось, протестующий понял, что в дом вошел повелитель.

— Продолжайте, как и прежде, — отмахнувшись от поклонов, Кейда прошел через зал и вышел высокими задними дверьми во внутренний садик. Здесь было жарко и тихо, воздух наполняла тяжелая смесь аромата визайла, жасмина и белых цветов-корзиночек. Серые и алые теневые вьюрки сгрудились в уголке большой клетки в середине сада и едва прочирикали, когда проходил вождь. Три ярких птицы, каждая особой расцветки, наблюдали за ним с дерева иглоплода, не шевельнув и перышком. Кейда медленно прошел к ступеням, ведущим к главному входу в помещения на четвертой стороне. Двери по правую и левую руку стояли запертыми на засовы. Покои для детей, достигших возраста благоразумия, готовых обучаться всем сложным обязанностям у первой матери, пустовали, там проживало только эхо.

Даже если бы Итрак призвала меня к себе на ложе нынче ночью и мое семя дало бы плод, много лет прошло бы, прежде чем мой сын вырос и возмужал или дочь приобрела мудрость, необходимую, чтобы властвовать по праву. У меня имеются сыновья и дочери во владении Дэйш, и я любил их больше, чем казалось возможным. Смогу ли я не слабее любить детей, что родятся здесь?

Согласилась бы Рекха прийти сюда как жена Чейзена? Джанне не имела бы права препятствовать ей взять с собой младших ее детей, тех, что моложе возраста разума: Виду, малышку Ми и Нои.