Северная и восточная Тартария

Далее отец Ружемон рассказывает, что для тартар, живущих в Сине, в особенности для пожилых людей, очень опасны заболевшие оспой, и многие от нее умирают. Между тем, на родине они не подвержены этой опасной болезни, даже в детстве. В связи с этим у них есть особая богиня, которой поклоняются, чтобы избежать этого заболевания.

Высылка из Сины в Тартарию — это обычное наказание для синцев. Если отец семейства совершит преступление, то вся его семья должна следовать за ним.

Западные тартары (говорит далее Ружемон) — язычники. У них свои духовные лица, обучающие людей безбожному суеверию под названием ла-ма-сем. Ламы живут в монастырях. Один из них является главным жрецом. Он почитается всеми сословиями как божество. Даже испражнения и моча его считаются священными и употребляются как лекарство. Когда на престол вступает новый король Западной Тартарии, главный жрец присутствует на коронации, благословляя его, а король на коленях благодарит его.

Этот святой, олицетворяя дружбу западных и восточных тартар (теперь хозяев Сины), отважился прибыть в Пекин, чтобы благословить нового тартаро-синского императора. Он подошел к границе Сины в сопровождении 30 000 человек, но в Пекин впустили только 1 000 человек.

Говорят, император бросился бы в ноги святому, если бы священник Адам Схалл не указал ему, что прежние синские императоры всегда поклонялись только единому Богу Неба. Тогда жрецу оказали меньше /W 29/ почестей. Однако он так сумел повлиять на жен императора, что те велели построить башню во дворце женщин, где поместили дьявольскую статую.

На родине у синских тартар существовал обычай при похоронах знатных господ убивать несколько человек, чтобы они служили умершему на том свете. Но теперь в Сине этот обычай мало распространен и применяется лишь изредка. Однажды во время пребывания Ружемона тартаро-синский император приказал убить при сожжении тела его умершей наложницы 50 человек из ее семьи.

Далее следуют некоторые замечания о характере отношений и действий тартар Ниухе, которые покорили Сину, извлеченные из испанской книги рассказов М. де Палафокса[61], епископа Осмы, в которых подробно проанализирован переход этого государства к тартарам

Итак, Палафокс говорит: «Узнав о смерти синского императора Зун-хи, тартары были опечалены, но сочли, что прекращение династии снимает с них клятву о ненападении на Сину, данную прежде тартарскими князьями, и дает право на возрождение их власти в Сине.

Ввиду того что Корея отделена от Сины только рекой Яло, которую кое- где можно перейти вброд и что раньше Корея, когда тартары владели Синой, всецело обязана была платить Сине дань, тартары сочли, что и в этом их права восстанавливаются. Поэтому они послали в Корею войска, чтобы уничтожить все препятствия к завоеванию корейцев Синой. Корейцев считают лучшими воинами, чем синцы, но все же им пришлось покориться. Король Кореи положил корону к ногам тартарского короля, от которого он получил государство в лен, при условии ежегодной посылки дани и подарков.

Когда тартары собрались идти войной на Сину, они еще находились в состоянии войны с некоторыми князьями из Западной Тартарии, но ссора между ними была улажена.

В течение менее чем четырех лет тартары опустошили и подчинили себе столь мощное государство, как Сина.

Синские беженцы, после захвата их страны тартарами, вооружили против них флот из 2 000 кораблей с целью освободить свое отечество от тартарского ига. На кораблях насчитывалось более 200 000 человек. Это был поистине один из самых мощных флотов, известных истории.

Те, кто видел тартарского императора, победившего Сину, говорят, что он человек очень вежливый, живой, мягкий в обращении. Он старается увеличить территорию своей страны. Он был провозглашен императором в Пекине примерно в 1643 г.

Этот писатель говорит, что палатки этих людей сделаны из кожи и так умело расставлены в лагере, что он производит впечатление хорошо построенного города.

По характеру эти тартары больше похожи на европейцев, чем на синцев. Они не жаждут проливать человеческую кровь для забавы, но стремительны и горячи, если встречают сопротивление своим страстям и развлечениям. К тем, кто им не сопротивляется, они мягкосердечны. Однако они кровожадны в сражениях, и тогда нельзя полагаться на их слово.

Они откровеннее, чем синцы, и не так мстительны и недоверчивы. У них много хороших человеческих черт; они не обманывают, очень совестливы и честно ведут дела.

Воины у них пользуются большим почетом, и каждый старается проявить себя в военном искусстве.