Северная и восточная Тартария

Мне сообщили из Москвы, в 1697 г., что русский митрополит Тобола послал в Пекин некое лицо с просьбой к синскому императору разрешить постройку церкви греческой веры, что было и разрешено и сделано.

Из Тобола мне послали следующее сообщение относительно русского христианства в Сине и о Бушукти-Хане, калмакском князе:

«Глубокоуважаемый господин,

На этот раз имеется известие из Сины, что в главном городе Пекине, с разрешения хана, или императора, была построена церковь, и вскоре после ее освящения были без всякого запрета крещены 20 взрослых людей, мужчин и женщин, к чему были готовы и многие другие. Поэтому теперь прилагают все усилия к тому, чтобы послать туда подходящих людей, которые понимают их язык (и переведут необходимые молитвы и Священное Писание). Это крайне нужно, тем более, потому, что слышно, что бухарские попы превращают многих калмаков в магометан. Вместе с последним калмакским послом находился у меня в доме один, который глубоко презирал калмаксую веру, или идолопоклонство. Сообщают, что главный князь Бушукти-Хан действительно умер после того, как на него внезапно напали синцы с большой армией. И теперь его племянник Контайзи, а до сих пор его звали Араптан, наследовал ему. Он теперь готовится прийти на помощь московитам с 20 000 человек, чтобы напасть на казакскую орду, которая ежегодно причиняет большой ущерб. Они приходят внезапно, как все эти народы обычно делают, и большей частью, когда все крестьяне работают в поле; забирают людей в плен и разрушают деревни и местечки. /W 877/ Бороться с этим народом невозможно, даже большой армией, ибо они живут далеко и еще потому, что они кочуют и их трудно найти. С маленькой армией нападать на них опасно, поэтому не нашли другого средства, кроме укрепления всех деревень и местечек, снабжения их пушками, а крестьян — ружьями, и кроме прежнего войска расположили еще отряд из 1 000 храбрых драгунов в окраинных местечках. Летом они присоединяются к другой маленькой армии и охраняют главные поселения. Это хорошие всадники, которые хорошо вооружены. У них много длинных ружей с медными и свинцовыми пулями и маленькие пушки.

Многоуважаемый господин, Ваш покорный слуга, N. N.

Тобол, 22 апреля 1689 г.».

Когда синцы держали Албазин в осаде и было заключено перемирие, тогда они не хотели впускать в город больше 10 человек сразу. Для того, чтобы доставить вести в Нерчинской или получить их там или в других городах, пропускали не больше двух-трех человек. Но они не отказывались пропускать скот для необходимого питания. И горожанам также было позволено черпать воду из реки Амур. Но они мешали выходить осажденным в большом количестве, говоря, что это делается, чтобы не происходило драк. Письма они свободно пропускали туда и обратно. Разрешали осажденным еще и вносить столько еловых дров, сколько им нужно, лишь бы они не отходили далеко. Но если они отходили несколько дальше, то им в обоих направлениях разрешали охотиться и ловить рыбу. Да, Синцы предложили послать в город лекарей, чтобы лечить больных и раненых, если московиты назовут их количество. Но русские сообщили, что все солдаты были еще здоровы, хотя на самом деле в этом отношении не все было благополучно. Посылали друг другу подарки, и воевода Албазина, Афанасий Байтон послал синскому полководцу пирог из пшеничной муки, весом в 32½ фунта, который вежливо и с удовольствием был принят.

Когда разрушили Албазин, то 300 московитов, женщин и мужчин, перешли к синцам. Они несут военную и другую службу. Они свободно выполняют свои богослужения, имеют церковь, где священник ежедневно служит обедню.

Когда синский император намеревался осаждать Албазин и изгонять русских казаков от реки Амур и крепостей, расположенных на ее берегах, он отправил послов к мугальским князьям и уговорил их послать вооруженных людей к крепостям Селенгинской, Иркутской, Братской и Балангинской, в надежде, что они уберут эти крепости и тогда, он считал, дорога будет отрезана для оказания помощи войскам Их Царских Величеств на Амуре и Дауре. Но Катухте это не понравилось. Он пытался всегда оставаться в мире и дружбе с синцами. Но мугальские князья на этот раз не слушали его.