Северная и восточная Тартария

Аделунг ссылается на Г. Миллера, уверявшего, что Большая карта Витсена 1687 года начала «новую эру в описании стран и истории карт России». В 1841 году он написал пространную статью о картах России, изготовленных в Западной Европе. В этом исследовании он подробно рассмотрел не только карту Витсена, но и ее многочисленные подделки, а также изображенные в Северной и Восточной Тартарии значительно менее крупные карты различных областей России и Азии, составленные как самим Витсеном, так и другими авторами[1610]. В фундаментальном исследовании, где Аделунг рассматривает опубликованные описания путешествий в допетровскую Россию, упомянуты три издания Северной и Восточной Тартарии. Аделунг отметил, что Витсен собрал кладезь информации, «которую читатель не без удивления найдет в его книге, и которая еще и сейчас является важной и поучительной для России»[1611]. Позднее, в 1846 году, Аделунг писал, что Витсен значительно повлиял на формирование научных взглядов Петра Великого, и тем самым внес вклад в дальнейшее развитие российского государства. «То, что труд Витсена, несмотря на его большое значение, не нашел переводчика на какой-либо язык, поразительно и может быть объяснено лишь объемом и языком оригинала»[1612].

Действительно, в это время к труду Витсена обращались преимущественно немецкие ученые, поскольку голландский язык был для них преодолимой преградой. Среди них был великий востоковед Генрих Юлиус фон Клапрот (Heinrich Julius von Klaproth, 1783-1835), живший и работавший в России до 1812 года. Клапрот был страстным коллекционером. Одной из жемчужин его коллекции была очень редкая карта Витсена 1687 года. У Клапрота находился единственный экземпляр более поздней версии, которая содержит ряд важных исправлений, внесенных по поручению Витсена[1613]. Клапрот также был автором книги об изобретении компаса (1834), написанной в форме пространнейшего письма Александру фон Гумбольдту. В ней Клапрот часто цитировал Северную и Восточную Тартарию[1614].

Ссылки на Витсена мы находим и у Филиппа Франца фон Зибольда (Philipp Franz von Siebold, 1796-1866), немецкого врача и ботаника. Фон Зибольд состоял на голландской службе в Японии и за это время сформировался в видного япониста, а затем обосновался в Лейдене. Он тщетно пытался вызвать интерес нидерландского правительства и общества к Южным Курилам, которые, как он полагал, находились в собственности ОИК, поскольку в 1643 году их открыл и захватил Маартен Герритсон Фриз. Помимо собственных исследований важную роль в его аргументации играла Северная и Восточная Тартария, так как именно в ней была подробно описана эта исследовательская экспедиция, а также воспроизведены очертания береговой линии Курильских островов, зарисованные на борту корабля Фриза[1615]. В России, благодаря своим познаниям о Курилах и Сахалине, Зибольд пользовался большим уважением; особый интерес вызывали его суждения о международной ситуации в Восточной Азии[1616].

В Нидерландах у Зибольда почти не было единомышленников, поскольку после смерти Витсена север Азии практически никто не изучал подробно. О Северной и Восточной Тартарии все еще писали с уважением, но саму книгу вряд ли читали.

Намного лучше голландцы разбирались в кораблестроении, но труд Витсена на эту тему воспринимался скорее как курьез, чем серьезное исследование. Ему предписывалось лишь «историческое значение», поскольку предполагалось, что он оказал большое влияние на Петра I и кораблестроение в России[1617].

Зато все больше становилось известно о личности Витсена. Так, в 1854 году П. Босха (P. Bosscha) сделал описание многочисленных рукописей, оставшихся после смерти Гейсбрехта Купера. Значительное внимание в этом списке уделено корреспонденции между Купером и Витсеном[1618]. В 1856 году библиофил и коллекционер Йоханнес Тибериус Нейенхаус (Johannes Tiberius Nijenhuis) написал основательное и подробное биографическое эссе, в котором рассмотрел большое количество контактов Витсена с мореплавателями, членами исследовательских экспедиций, а также с людьми из сферы науки и искусства. Нейенхауса восхищала, прежде всего, многосторонность интересов Витсена. Ведь тот оставил свой след как политик, военный специалист, историк, географ, математик, физик, ботаник, инженер-гидротехник, эксперт в области судоходства, художник, гравер и писатель. До оценки деятельности Витсена во всех этих областях Нейенхаус не дошел. Он лишь выразил надежду, что «имя Витсена будет вызывать уважение у еще не родившихся потомков» и призвал к большему количеству публикаций о нем, а также к созданию полноценной биографии[1619].

XV. От мифа к реальности