Северная и Западная Европа

«Однажды вечером, — рассказывает шведская легенда, — пришел на берег Зунда какой–то странный человек и нанял все перевозчичьи лодки на ночь для перевозки каких–то тяжестей за море. Целую ночь плавали лодки от одного берега к другому, и хотя лодочники ничего не могли видеть в темноте, однако же замечали, что лодки сидят в воде очень глубоко, из чего можно было заключить, что нагружено было на них что–то тяжелое. Под утро получили они от странного незнакомца щедрую награду за свои ночные труды и осмелились спросить его:

— Что мы перевозили нынешней ночью?

Незнакомец не ответил на вопрос их и пошел прочь от берега. Тогда самый смышленый из перевозчиков сошел на берег, взял горсть земли под своей правой ногой, бросил ее в шапку[10] и тотчас увидел, что и берег, и далекие холмы, и вся окрестность были покрыты бесчисленными толпами крошечных троллей в серых плащах и красных колпачках».

Из всех подобных легенд всего полнее и характернее гессенская, которой мы и заключим первый отдел нашей статьи.

«На берегах Швальмы[11], близ Уттергаузена, лежит гора Дозен; у самого берега видны в ней два отверстия, служившие прежде входами в подземные хоромы добрых людей. Когда еще жив был Тоби, дед одного тамошнего поселянина, к этому Тоби часто захаживал эльф, который жил с ним в большой дружбе. Однажды, когда Тоби жал на поле рожь, к нему подошел этот эльф и сказал:

— Не возьмешься ли ты в следующую ночь за хорошую плату перевезти тяжести через речной брод?

Тоби согласился и тотчас же получил от эльфа мешок пшеницы в задаток. Около полуночи запряг он четверку лошадей в свою тегегу и отправился к горе Дозен, куда эльф велел ему приехать. Там начал эльф выносить из двух отверстий в горе и накладывать на телегу Тоби какие–то невидимые тяжести, которые должно было переправить на противоположный берег Швальмы. Так ездил Тоби взад и вперед с полуночи до четвертого часа утра, пока наконец лошади не выбились из сил. Тогда эльф сказал ему:

— Ну, будет теперь! Теперь посмотри, что ты такое перевез.

Он обернул поселянина лицом к речке, потом велел ему взглянуть через правое плечо, и тот увидел, что все поле перед глазами его покрыто бесчисленным множеством маленьких человечков. Прощаясь с ним, эльф сказал:

— Тысячи лет жили мы в вашей горе; но теперь наше время уже миновало: мы должны от вас переселиться в другую страну, а в горе оставляем мы вам столько денег, что на весь ваш округ будет их вдоволь.

Потом навалил ему полную телегу золота и исчез. Тоби с большим трудом довез это золото до дома и разбогател, а эльфы с той поры совершенно исчезли из окрестности Уттергаузена».

На вершине горы Дозен есть площадка, на ней не растет ни одна травка: это место, по мнению окрестных жителей, заколдовано эльфами, которые некогда там собирались и плясали. Рассказывают еще, будто через каждые семь лет показывается над ним большое синеватое пламя.

— Оно горит над кладом, который оставлен нам прежними нашими соседями — эльфами, — говорят обыкновенно наивные рассказчики; однако же, сколько ни рылись в горе Дозен, до сих пор не отыскали в ней никакого клада.

Водяные и домовые эльфы. Подводное царство. Морской царь и морские девы. Коннор и никса. Исторические домовые Пересказ П. Полевого в редакции А. Филиппова

С глубокого дна

Мы ночью всплываем.
Нас греет луна.

А. Пушкин. Русалка, IV.443

Нам еще осталось рассказать о двух весьма важных представителях невидимого мира эльфов и фей — о водяных и домовых.

Последние так близки к людям, каждая малейшая подробность ежедневной жизни поселянина так тесно связана с их делами и поступками, что у всех германских и кельтских племен очень много преданий о них. Все такие предания отличаются удивительно веселым, светлым оттенком, и весьма часто проглядывает в них даже едкая насмешка над добродушием или детскими уловками близкого соседа — домового эльфа.

Напротив того, все легенды о водяных проникнуты каким–то страхом и таинственностью, какими–то особенно резкими чертами свирепости, в которых слишком ярко проявляется обычный и невольный трепет человека перед сокрушительным могуществом такой стихии, как вода. Мрачных преданий о водяных эльфах, конечно, больше там, где меньше воды, но и самые бесстрашные моряки и рыболовы, которые проводят всю свою жизнь на воде или в непосредственной близости к ней, и те лично верят в силу водяных и в возможность умилостивлять их различными обрядами, напоминающими древние языческие жертвоприношения. Так, например, норвежские рыбаки утверждают, что морского человека всего лучше умилостивить металлами, и потому ни один из них не забывает, пускаясь на легком челноке в открытое море, воткнуть в дно своего судна нож или всадить гвоздь в один из стеблей прибрежного тростника. В других местностях бросают в воду хлеб и деньги.