Северная и Западная Европа

«Несколько рыбаков приплыли однажды на мель, отстоявшую от берега мили на две, для ловли тюленей, которые очень любили выходить на эту мель греться. Ловля шла у них очень счастливо: им удалось оглушить многих тюленей и содрать с них шкуру вместе с жиром. Ободранные тела их побросали в кучу и стали складывать добычу в шлюпку, собираясь возвращаться домой. Но едва успели они все уложить и изготовиться к отплытию, как поднялась страшная буря — все небо заволокло тяжелыми, свинцового цвета тучами, и море закипело, как в котле, от порывов резкого, внезапно налетевшего ветра. Все разом бросились к лодке и так поспешили отчалить, что не заметили, как один молодой рыбак, не успев вскочить в лодку среди общей суматохи, остался на мели. Напрасно несчастный кричал и умолял о помощи: шум волн, яростно разбивавшихся о мель, и голос бури покрывали слабый голос человека. Его товарищи вспомнили о нем уже на середине пути, когда не было никакой возможности вернуться и причалить к мели, окруженной широким седым прибоем. Они вынуждены были оставить несчастного на произвол судьбы.

Наступила темная и бурная ночь. Бедный рыбак в отчаянии и ужасе прижался спиной к одному из разбросанных по мели камней и молча ожидал последней минуты, когда одна из седых и громадных волн прибоя смоет его, как соломинку. Вдруг видит он, что многие из тюленей, ускользнувших от ловцов, медленно подплывают к мели, взбираются на нее, потом скидывают свои тюленьи шкуры и являются в виде водяных эльфов и фей. Сначала они вовсе и не приметили несчастного рыбака: они подошли к ободранным и безжизненным трупам своих товарищей и оживили их, так что те через несколько времени предстали снова в своем прежнем виде — жителями подводного царства. Среди завываний ветра и грозного рева волн они стали громким плачем и воплями выражать свою печаль об утрате шкур, из–за которой они навсегда должны были разлучиться со своей родиной. Больше всех горевала одна из водяных фей о своем молодом сыне, лишившемся верхнего одеяния, с которым она должна была разлучиться. Но их вопли в одно мгновение прекратились, когда они заметили молодого рыбака, который с отчаянием и дрожа всем телом поглядывал то на них, то на волны, уже заливавшие мель. Фея, плакавшая по своем сыне, вдруг подошла к нему и ласково проговорила:

— Если ты обещаешь мне добыть шкуру моего сына от своих товарищей и бросить ее в море, то я берусь на своей спине доставить тебя на берег.

Несчастный, перед которым так внезапно блеснул луч надежды, конечно, тотчас же согласился на ее условие, а фея обернулась тюленем и подставила ему свою спину. Рыбак уселся на нее верхом, крепко–накрепко обхватил ее своими дрожащими руками и зажмурил глаза, когда та храбро и бесстрашно бросилась в пенистые волны. На несколько минут и вопли оставшихся на мели водяных, и голос вторившей им бури, и плеск окружавшей его пучины слились в ушах его в один ужасающий гул. И вдруг он очутился на берегу. Едва ступил он на родной берег, как пустился бежать к своей деревне, куда его товарищи снесли все шкуры, и, выбрав из них шкуру молодого водяного эльфа, бросил ее в воду, после чего и буря скоро утихла».

Замечательно, что исландцы почитают тюленей потомками того фараонова войска, которое некогда, по словам Библии, было поглощено волнами Чермного моря, когда преследовало израильтян по пути, указанному им в пучине самим Богом.

Говоря о водяных эльфах и феях, я уже не раз упоминал о подводном царстве, постоянном месте их жительства. Представление народа в этом отношении чрезвычайно занимательно: он воображает, что вода служит только верхним покровом, крышей такого же точно пространства, как и поверхность земли; такой же точно крышей, как мы видели, является для подземного царства трольдов сама поверхность земли. Приведу для пояснения моих слов одну ирландскую легенду, в которой особенно ярко описывается подводное царство.

«На юго–западе Ирландии есть одно небольшое озеро, которое окрестные жители назвали волшебным потому, что, сколько ни тонуло в нем людей, никогда тела утопленников не отыскивались. О нем ходила в народе страшная молва: одни утверждали, что в темную ночь мрачный цвет его вод становился огненным; другие — что сами видели, как воздушные, легкие тени скользили в сумерки по его поверхности…