Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

Контрабандный экспорт сигарет из Северной Кореи действительно растет. Невзирая на то что этот бизнес незаконен, низкая себестоимость северокорейских сигарет представляет слишком заманчивые возможности для легкой наживы — северокорейские сигареты переправляют в Китай, переупаковывают и продают там как сигареты местного производства. Китайские курильщики, похоже, совсем не против такого гешефта, поскольку лучшие северокорейские табачные бренды производят весьма качественный продукт. Этому сильно способствует конкуренция. Подобно всем «официальным» предприятиям, производство сигарет контролируется государством. Однако отдельные фабрики — а их довольно много — конкурируют между собой, и каждая предлагает довольно широкий спектр марок. Более того, в новую эпоху частно-государственного капитализма чиновники, управляющие этими фабриками, имеют прямой финансовый интерес в том, чтобы удовлетворять запросы потребителей. Это стимулирует. Рассказывают даже о случаях своеобразного «рейдерства», когда более могущественная государственная организация вроде Государственного комитета обороны выдавливала другие из бизнеса, отбирая у них наиболее успешные фабрики.

Спрос на сигареты остается стабильно высоким. С 2000 года власти КНДР проводят спорадические антитабачные кампании. Сам Ким Чен Ир называл курильщиков среди «трех великих глупцов» двадцать первого века[91]. Но это не сильно помогло, ибо сам Ким Чен Ир был курильщиком и так и не смог бросить. Ким Чен Ын также подвержен этой привычке, и в этом смысле он по крайней мере имеет что-то общее с большинством своих обездоленных подданных. Некоторые считают, что такое распространение курения в КНДР является следствием перманентного стресса, под гнетом которого живут северокорейцы, но такой вывод представляется слишком мелодраматичным. По данным на 2005 год, например, 59 % мужчин в Китае и 53 % в Южной Корее были курящими.

В общественном укладе Северной Кореи до сих пор большое значение имеют традиционные, конфуцианские по природе, морально-этические нормы и ценности. Поэтому, например, закуривать в присутствии старших по возрасту (не получив от них предварительно одобрения на это) считается неприличным. Также жестко табуировано женское курение. Впрочем, есть архетип, которого это правило не касается, — это аджумма в возрасте (хотя она скорее будет курить трубку, чем сигареты). Возраст сообщает ей старшинство и некую меру авторитета, но и одновременно лишает женственности в традиционном корейском мировосприятии. Надо заметить, что обе эти социальные нормы не являются «изобретением» северокорейской политической системы — вплоть до самого последнего времени южнокорейские мужчины демонстрировали то же отношение к курению (и к женщинам). Последних, правда, это отнюдь не останавливало — те, кто хотел курить, курили. Просто делали это втайне от окружающих. Так же поступают и женщины на Севере, кстати.

Курят ли в Северной Корее что-нибудь покрепче? В 2013 году международные СМИ устроили шаманские пляски с бубнами вокруг внезапно сформировавшегося образа КНДР как рая для любителей «травки». Но все это оказалось сильнейшим преувеличением. Как и во многих других странах, конопля в Корее издавна считалась очень полезным растением. Еще в 30‑е годы ХХ века коноплю выращивали в каждой провинции, особенно в южных, где климат мягче. Конопля была вполне товарной культурой: согласно исследованиям Ли Джонхэна, из нее делали ткань, в которую летом одевалась примерно треть населения страны. Она созревала раньше риса, что давало возможность использовать поля для обеих культур в течение года. Даже в конце 50‑х годов ХХ века в Южной Корее около 9000 га полей занимала «посевная» (сельскохозяйственная) конопля.

Естественно, население страны раньше или позже открывало для себя удовольствие от курения конопли. После разделения страны южнокорейцы продолжали наслаждаться марихуаной, но не до такой степени, чтобы это можно было бы посчитать социальной проблемой. Кроме того, сорта конопли, традиционно культивируемые на полуострове, не обладали особенно сильным наркотическим воздействием. Многие считали «травку» просто альтернативой табаку; еще одной набивкой для самокрутки. И сегодня, говорят, северокорейцы называют коноплю ип-тамбэ, «листовым табаком».