Северное сияние

Она потянулась к колокольчику, но, прежде, чем она успела дотронуться до него, дверь открылась. За дверью находилась маленькая, тускло освещённая прихожая, чтобы сохранять тепло внутри, а под лампой стояла знакомая фигура: слуга лорда Азраэля, Торольд, вместе с его деймоном-пинчером Анфанг.

Лира устало откинула капюшон.

— Кто… — начал было Торольд, но, заметив, кто перед ним стоит, продолжил, — Лира? Маленькая Лира? Я что, заснул?

Он повернулся и открыл внутреннюю дверь.

Зал, с огромным камином, в котором полыхали угольные брикеты, тёплый свет нафтовых ламп на коврах, кожаные кресла, полированное дерево… Лира не видела ничего подобного с того момента, как она покинула колледж Джордан, и это зрелище вызвало горький комок в её горле.

Деймон лорда Азраэля, снежная леопардиха, зарычала.

Отец Лиры стоял перед ней, с темноглазым лицом, вначале гордым, триумфальным и нетерпеливым, но затем цвет схлынул с него, и его глаза широко раскрылись в ужасе, когда он увидел свою дочь.

— Нет! Нет!

Он отшатнулся назад и ухватился за каминную доску. Лира не могла пошевельнуться.

— Убирайся! — закричал лорд Азраэль. — Уходи, убирайся вон! Я не посылал за тобой!

Она не могла говорить. Она открыла род два раза, три, и, наконец, с трудом выдавила:

— Нет, нет, я пришла, чтобы…

Он выглядел потрясённым, он продолжал мотать головой, он поднял руки, как бы пытаясь отгородиться от неё, в ужасе, который она не могла понять.

Она сделала шаг вперёд, чтобы успокоить его, и из-за её спины вышел испуганный Роджер. Их деймоны радостно влетели в тепло комнаты, а через секунду лорд Азраэль вытер лоб ладонью, и, казалось, немного успокоился. Цвет начал возвращаться к его щекам, пока он глядел на них обоих.

— Лира, — сказал он. — Это ведь Лира?

— Да, дядя Азраэль, — сказала она, решив, что сейчас не лучшее время объявлять о своей осведомлённости об их истинных отношениях. — Я пришла принести вам алетиометр от Мастера колледжа Джордан.

— О да, разумеется, — сказал он. — Кто это?

— Это Роджер Парслоу, — ответила она. — Поварёнок из колледжа Джордан. Но…

— Как вы сюда попали?

— Я как раз собиралась сказать, там снаружи ждёт Йорек Барнисон, он привёз нас сюда. Он пришёл с нами из Троллесанда, и мы обманули Йофура…

— Кто такой Йорек Барнисон?

— Бронированный медведь. Он привёл нас сюда.

— Торольд, — позвал он, — приготовь для этих детей горячую ванну, и приготовь еду. Затем им следует поспать. Их одежда грязная — подбери им что-нибудь из одежды. Сделай это сейчас, пока я поговорю с этим медведем.

Лира чувствовала, что мир вокруг неё плывёт. Возможно, виновата была жара, возможно, облегчение. Она отстранённо наблюдала, как слуга поклонился и покинул зал, а лорд Азраэль вышел в прихожую и закрыл дверь, а затем она наполовину уселась, наполовину упала в ближайшее кресло.

Казалось, всего через мгновение, с ней заговорил Торольд.

— Следуйте за мной, мисс, — сказал он, и она заставила себя встать и пойти вместе с Роджером в тёплую ванную, где с горячих батарей свисали мягкие полотенца, и где в нафтовом свете стояла бадья горячей воды.

— Ты первый, — сказала Лира. — Я посижу снаружи, и мы поговорим.

Роджер, морщась и задыхаясь от жары, зашёл внутрь и залез в бадью. Они достаточно часто плавали нагишом в каналах Изис или Черуэлл, вместе с другими детьми, но это было совсем другим.

— Я боюсь твоего дядю, — сказал Роджер через открытую дверь, — Я имею в виду, твоего отца.

— Лучше продолжай называть его моим дядей. Я его тоже иногда побаиваюсь.

— Когда мы только вошли, он меня не видел. Он смотрел только на тебя. И он был перепуган, пока не заметил меня. Затем он сразу успокоился.

— Он просто был удивлён, — сказала Лира. — Любой бы удивился, увидев кого-то, кого он не ожидал увидеть. Он в последний раз видел меня в Комнате Отдыха. Это, должно быть, было шоком.

— Нет, — сказал Роджер, — это что-то другое. Он на меня смотрел как волк, или что ещё.

— Ты это сам себе вообразил.

— Не-а. Я боюсь его больше, чем я боялся госпожи Коултер, вот в чём дело.

Он плеснул водой. Лира достала алетиометр.

— Хочешь, я спрошу про это символьный анализатор? — сказала она.

— Ну, не думаю. Есть вещи, которые я лучше не буду знать. Похоже, что всё, что я слышал с того времени, когда Глакожеры заявились в Оксфорд, всё было плохим. Не было ничего хорошего, кроме ближайших пяти минут. Ну, вот как сейчас, это классная ванная, и там висит хорошее тёплое полотенце, всё в ближайшие пять минут. А когда я высохну, может, будет какая-нибудь вкусная еда. А когда я поем, может, удастся покемарить в мягкой кровати. Но что дальше, я не знаю, Лира. Мы ведь видели страшные вещи, правда? И, скорее всего, увидим ещё немало. Так что я думаю, не хочу я знать будущее. Я уж лучше останусь в настоящем.

— Да, — устало сказала Лира, — Бывает время, когда я и сама так думаю.

Так что, хотя она ещё некоторое время держала алетиометр в руках, она не поворачивала колёсики, и вращение стрелки проходило мимо её сознания. Пантелеймон молча наблюдал за алетиометром.