Северные архивы. Роман. С фр.

На улице темная ночь. Он избегает уличных

фонарей и редких, еще освещенных лавок, чтобы

его не увидели полицейские, ему кажется, что им

нет иного дела, как только арестовывать пятнад­

цатилетнего француза. Мальчика, знающего клас­

сиков наизусть, лабиринты улиц, по которым он

петляет, заставляют вспомнить о Минотавре. На

Северный вокзал он приходит совершенно про­

дрогший и опаздывает на первый утренний поезд.

244

В купе третьего класса, где он наконец устраива­

ется, он заставляет себя кое-как изъясняться по-

фламандски в тщетной надежде, что так на него

меньше обратят внимания.

Уличное движение в Антверпене само собой

приводит его в порт. Он вскоре замечает трубы па­

роходов и верхушки мачт. Но никому не нужны ни

юнга, ни корабельный служка. На задней палубе

немецкого грузового судна здоровые мужики ду­

рачатся, играют в чехарду, с силой хлопают друг

друга по плечам. Офицер, поднимающийся на борт,

отталкивает бродяжку: «Nein, nein». Толстые крас­

ные морды свешиваются вниз, громко хохочут.

Мальчик петляет между скрежещущими подъем­

ными кранами, ловко увертывается от колес товар­

ной платформы, движущейся со страшным шумом.

Эти гигантские упряжки и тонкие дрожащие мач­

ты — единственные красивые предметы в грязно-

серых декорациях. Масса лошадиной плоти

скользит на мостовой, падает. Возчик поднимает

ее, осыпая градом ударов кнута. Мишель дает волю

чувствам, разразившись ругательствами на фран­

цузском: «Мерзавец, я тебе морду набью!» Но в

портовом кабачке, где он утоляет голод хлебом с

ветчиной, он не решается протестовать, когда слу­

жанка, давая сдачу, обсчитывает его.

В желтом тумане у ж е зажигаются газовые

рожки. Перед витриной табачной лавки хорошо

одетый господин обнимает его за шею, бормоча

на ухо предложения, которые кажутся подростку

не такими уж непристойными, хотя и безумными.

Он вырывается из лап антверпенского сатира, бе-

245

гом пересекает шоссе, отделяющее его от набе­

режной, задыхаясь останавливается за сложенны­

ми бочонками. Страх и грубость повсюду. Может,

спрятаться на ночь под брезентом? Он знает, что

иным хитрецам удается порой подняться на борт

отплывающего корабля, и обнаруживают их толь­

ко в открытом море. Но черные молчаливые суда,

привязанные к причалу простой веревкой, кото­

рая то натягивается, то ослабевает, кажутся недо­

ступными. И что случится в море, когда голод

заставит его выбраться из тайника? Он продолжа­

ет брести наугад, стараясь избегать как полицей­

ских, так и бродяг, и доходит до более узкой

части порта, где выстроились буксиры и баржи.

Женщина на палубе маленького каботажника сни­

мает забытые на веревке полотенца. Мишель ок­

ликает ее: можно ли ему за плату переночевать на

борту? С фонарем выходит муж.

Его просьба вызывает у них взрыв смеха: их

судно не гостиница, завтра на рассвете они отплы­

вают в Остенде. Это пустяки: Мишель выкладыва­

ет им наспех сочиненную историю. Он из Ипра

(он не осмеливается признаться, что прибыл с

другой стороны границы), они с отцом провели

день в городе и потерялись в толпе, он безуспеш­

но искал отца целый день. Теперь ему придется

идти пешком, потому что у него почти нет денег,

но расстояние между Остенде и Ипром не так ве­

лико. Добрые люди верят ему, он ужинает вместе

с ними. Когда муж и жена удаляются в маленькую

кабину, где все сверкает медью, он засыпает на

куче мешков, среди тюков.

246

Следующий день был одним из самых прекрас­

ных дней кончающегося детства. Проснувшись се­

рым мартовским утром на передней палубе, он

наслаждается мощным течением реки. Навстречу

попадаются баржи, на которых вдоль бортовых

сеток бегают дети; флаги на корме стелются над

пеной. Ветерок разгоняет дым, и на палубу падают

мелкие угольки. Чайки с жадностью хватают пи­

щевые отбросы. Мимо проплывают большие ко­

рабли, от которых они словно чудом вовремя

увертываются. Мишелю открывается вся радость

жизни на воде. В устье реки они встречают рыбо­

ловную флотилию. Море неспокойно. Мальчик ге­

роически сражается с приступами тошноты. В

Остенде, где они швартуются глубокой ночью, он

спрыгивает на землю, не слишком рассыпаясь в

благодарностях своим хозяевам. Кто знает, вдруг

по доброте сердечной они решат сдать его в по­

лицию? В кармане брюк он сжимает оставшуюся

монету в пять франков, этого довольно еще на не­

сколько дней приключений.

Но Остенде в мертвый сезон — для него город

незнакомый. Большие гостиницы стоят словно пу­

стые забаррикадированные казармы. Прохожие,

от которых пахнет пивом, водкой и рыбой, стал­

киваются в узких улочках. Он находит самый

жалкий бар-ресторан, где сдаются комнаты. В ма­

ленькой зале под шум механического органа мо­

ряки танцуют враскачку с девицами. Хозяйка

устраивает малыша (так она его называет) в ком­

нате за кухней. Она приятная, с длинными бело­

курыми волосами, на розовых щеках играет

247

румянец. Мишель удивился бы, если б ему сказа­

ли, что ей столько же лет, сколько его матери.

Она едва говорит по-французски, а он плохо по­

нимает остендский фламандский. Она подает ему

еду и снова наполняет опустевшую тарелку. Она

показывает ему пальцем на дверь комнаты, нахо­