Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

С другой стороны, лишь то, что из всех шведов по имени назван только один и вовсе не князь, должно вызывать доверие к летописцу. Думается, что имя воеводы было действительно записано на слух и с ошибкой: новгородцы услышали привычное «Спиридон» (или Свиридон, Свирид), а действительное имя воеводы было лишь созвучно этому[889]. Из текста ЖАН становится ясно, что роль воеводы была чуть ли не ключевой в сражении. Молодой королевич бежал и пытался укрыться на корабле, где его застиг Гаврила Олексич. Воевода вступился — бился в самом эпицентре сражения и погиб. Ранен был епископ. Шрам на лице получил шведский король (то есть князь) возможно, Биргер — от копья самого Александра Ярославича: «самому королю възложи печать на лице острымь своимь копиемь»[890].

Александр Невский. Художник П. Д. Корин, 1942

Выше мы упомянули малоубедительную версию А. Н. Кирпичникова о том, что «печать», поставленная Александром «на лице» «католического короля», — это урон, нанесенный передовым частям шведов в начале сражения[891]. Фразеология автора ЖАН скорее указывает на унизительный характер отметины — «печати», которую «возложил» светлейший князь, предводитель православного воинства, прямо на лицо «короля»[892]. Ю. К. Бегунов заметил в этом сюжете отсылку к древнеримскому обряду клеймения раба, которому часто ставили метку прямо на лице[893]. Скорее всего, речь идет о результате конного поединка князя Александра Ярославича с предводителем шведского войска, возможно, будущим ярлом Биргером[894]. В ходе рыцарского столкновения швед получил ранение на лице. Этот образ противостояния двух воинов — рыцарей — вождей — правителей — плотно запечатлелся в художественной и поэтической памяти современников и потомков. М. А. Врубель посвятил ему показательное полотно — «Александр Невский поражает ярла Биргера» (1904 г.)[895]. Светлый князь на белом коне сшибает темно-коричневого Биргера с понурой головой в каком-то петушином шлеме.

Столкнулись два христианских правителя, каждый из которых был убежден в своей правоте, и для каждого это был крестный бой, де-факто оба были крестоносцами.

Если речь идет о Биргере, то мы сможем обнаружить в его образе и в его деяниях немало общих черт с князем Александром. Биргера привлекала слава крестоносца, и с нею он вошел в историю. Причем особое внимание он отдавал региону финских племен, как в проповеди, так и в покорении[896]. В 1245 г. шведская колония в Финляндии практически перестала существовать — епископ Томас бежал из страны. Возрождение ее связывают с крестовых походом на тавастов, который в 1249 г. организовал и возглавил Биргер[897]. В это время он уже (с февраля 1248 г.) был ярлом — верховным должностным лицом шведского королевства.

Около 1250 г. Биргером было основано укрепление — Стокгольм (Stockholm) — на одном из островов на пути из моря к озеру Меларен (впервые ярл упомянет его в переписке в 1252 г.). Будущая столица займет то же самое место на пути к главной торговой артерии Швеции, — озеру Меларен — какое должна была занять крепость в устье Невы по отношению к Ладоге и Новгороду. На Меларене находились крупнейшие и важнейшие шведские торговые центры — до конца X в. Бирка, а затем Сигтуна, разрушенная в результате карельского (или русского) налета в 1187 г.[898] Стокгольм становился их преемником, а Биргер — его основателем и покровителем. Помпезная могила Биргера будет позднее встроена в здание городской ратуши. Почти как Санкт-Петербург, покровителем которого является св. Александр Невский, мощи которого хранятся теперь на берегах Невы.

В 1250 г., когда умер король Эрик, ему наследовал сын Биргера Вальдемар (Valdemar Birgersson; 1239–1302; король 1250–1275 гг.), при котором отец стал фактически монопольным правителем страны и оставался таковым вплоть до своей смерти в 1266 г.

Вальдемар (Владимир) было наследуемым именем в датской королевской династии, к которой принадлежала жена Биргера — Ингеборг. Ее матерью была Рикисса (Rikissa Valdemarsdotter; ум. 1220), дочь датского короля Вальдемара I (1131–1182) и сестра датского короля Вальдемара II (1170–1241). Первый Вальдемар, мать которого была дочерью великого князя Мстислава Владимировича, получил имя в честь своего прадеда Владимира Мономаха[899]. Сам Вальдемар I был также женат на русской княжне Софье, возможно, представительнице полоцкой династии[900]. Таким образом, жена Биргера, как минимум, приходилась Александру Ярославичу четвероюродной племянницей, а если учесть полоцких родственников жены Александра, то, вполне возможно, их родство было более близким. Плотные родственные связи опутывали тогда правящие дома Европы. Но они вовсе не всегда оказывали заметное влияние на политику. В нашем случае такой пример имеется.