Северные моря в истории средневековой Европы. Эра викингов и эпоха Оттонов. 300–1100 годы

Если войны между Данией и Норвегией объясняют часть беспорядков, поразивших Балтику в эти десятилетия, распад Польши Пястов помогает объяснить остальные. Мы уже отмечали, что Польшу охватили беспорядки после смерти Болеслава Храброго в 1027 году, а Казимир Восстановитель с русской помощью вернул себе престол. Но только после 1047 года он накопил достаточно сил, чтобы отвоевать Померанию. После его смерти в 1058 году она снова откололась от Польского королевства. Остаток XI века Померания и другие части вендского балтийского побережья до самого Одера оставались языческими и сохранили черты племенного образа жизни. Это было королевство пиратов, набеги которых Адам Бременский назвал постоянными источниками беспорядков на северных морях.

Еще более неясной осталась судьба земель Восточной Балтики, протянувшихся от Немана до Финского залива. Попытки Кнуда удержать Самландию оказались тщетными, да и шведские экспедиции в этом направлении в 1030–1040 годах также были неудачными. Возможно, более успешными стали старания Ярослава, во всяком случае, в Эстонии, и русская гегемония на Финском заливе, защищавшая торговые пути от Готланда до Новгорода, судя по всему, продержалась до 1106 года[222]. Но в целом финны, эсты, балты и другие племена этого побережья в этот период сохраняли независимость, язычество и племенной образ жизни. Они обладали некоторыми пиратскими силами, но не имели ни организации, ни цивилизации. Таковыми они, как и венды, оставались до вмешательства в балтийские дела германцев в следующем веке[223].

Будь Швеция сильнее в этот период, она могла бы заполнить вакуум силы, созданный польской, датской и русской слабостью. Но после смерти Анунда Якоба в 1054 году в ней тоже начался упадок. Нам известно о приходе к власти около 1060 года некого Стенкиля из Вестергётланда, отпрыска древнего королевского дома Уппсала. Нам также известно, что, будучи христианином, он столкнулся с враждебностью язычников. Но больше мы не знаем почти ничего. Швеция в ту пора не чеканила монет, и даже имена ее монархов неизвестны. Адам Бременский демонстрирует удивительное невежество о Швеции, которое может быть только результатом ее изоляции от соседней Дании. Нарисованная им картина языческой Швеции, богатой и таинственной, с великой языческой святыней в городе Уппсала и процветающим портом в Бирке, поддерживающей активную торговлю с внешним миром, никак не может соответствовать действительности. Она является или плодом фантазии, или основана на устаревшем – минимум на век – материале, которым автор старался прикрыть свое невежество. Бирка перестала существовать за век до того периода, когда он писал. Кроме того, представляется в высшей степени сомнительным, что язычество могло расцвести столь пышным цветом в стране, где христианство распространялось такими королями, как Олав Шётконунг, Анунд Якоб и Стенкиль. О политических событиях в Швеции того периода мы можем с уверенностью утверждать лишь то, что они для нас почти неизвестны и остаются таковыми примерно до середины XII века, когда в Швеции появилась новая, более упорядоченная жизнь[224].

Таким образом, к концу XI века большинство территорий вокруг Балтики изменились. Они превратились из региона, где властвовали сильные монархии – Дания, Польша, Швеция, Киевская Русь, – в «медвежий угол» Европы. Дания сохранила некоторое влияние, и торговый путь от датских берегов в Готланд и дальше, в Новгород, – они оба сохранили экономическую и политическую значимость – продолжал действовать. Но Швеция и берега Восточной и Южной Балтики канули в политическую безвестность. Венды, балты и курши (куроны) обладали достаточной военно-морской мощью, чтобы вторгнуться в Данию в 1043 и 1051 годах. Но в целом они оставались приверженцами язычества, которое всегда было сильно среди них, и были разделены на племена или конфедерации, организация которых нам неизвестна. Они так и оставались на границе европейской цивилизации до следующего века[225].