Северные морские пути России

Во второй половине XIX в. инициаторами транспортного освоения Арктики были прежде всего коммерсанты, стремившиеся пробиться через арктические льды на глобальный рынок. В России это были сибирские купцы-золотопромышленники В. Н. Латкин (1809–1867), М. К. Сидоров (1823–1887), А. К. Трапезников (1821–1895) и А. М. Сибиряков (1849–1933), которых современники называли «ревнителями Севера» (Студитский, 1883а: I)49, «ходатаями за Север» (Беседы, 1867: 40), «стражами интересов Севера России» (Зенов, 1916: 16) или даже «северными умами» (Жилинский, 1918: 3). В середине XIX в. Латкин и Сидоров переселились в Санкт-Петербург, где развернули бурную деятельность, направленную на включение севера страны в «круг торговой деятельности государства» (Латкин, 1853: 2); см. рис. 9, вкладка. Действуя на этом направлении как партнеры, по существу, как одна семья – Сидоров был женат на дочери Латкина, Ольге Васильевне, – они инвестировали свои капиталы в экспорт северной продукции, в первую очередь лиственничного (корабельного) леса, каменного угля и графита, на европейские рынки.

Проблема заключалась в отсутствии «удобного пункта» для северных экспортных операций. Архангельский порт, казалось бы, устроенный «самой природой для дешевых и прямых сношений торговли всех северо-восточных губерний и даже Сибири с заграничными рынками», не подходил на эту роль, так как не имел «возможности привлечь к себе уральские и сибирские грузы по неимению сообщений» (Всеволжский, 1868: 4). Вместо устья Северной Двины Латкин и Сидоров предлагали воспользоваться устьем Печоры50. По мысли Латкина, соединение «удобным путем богатых продуктами зауральских округов с устьем Печоры» позволило бы продвинуть «огромную массу произведений для отпуска в другие страны» (Латкин, 1866: 90). Кроме того, по мнению Сидорова, печорский порт – будь он построен – мог бы также привлечь «по существующим водяным сообщениям» товары из Центральной и Южной России. Вера сибирских золотопромышленников в логистические возможности «естественных путей сообщения» подкреплялась преданиями, слухами и народной этимологией51. В 1840 и 1843 гг. в поисках «древнего пути из цветущих долин Кашмира, Багдада и Дамаска через древний Самарканд и холодную Биармию к устьям Двины и Печоры» (Латкин, 1853: 21) Латкин предпринял два путешествия по северо-восточной части Архангельской губернии, охватив широкое «пространство между Двиною, Уралом и Ледовитым морем» (Путешествие, 1844).

Архангельские власти и деловые круги, относившиеся к инициативам «столичных господ» Латкина и Сидорова с нескрываемой враждебностью, вместе с тем признавали, что единственным способом оживления губернии, переживающей упадок из‐за смещения торговых путей на юг «вследствие устройства ныне железных дорог от прибалтийских портов и улучшения пароходства внутри России», является «сближение Архангельска, посредством железных дорог, с при-сибирским краем и соединение Печоры с Обью». Если Латкин и Сидоров рассчитывали направить по этому пути сибирские товары в Европу, то архангельские предприниматели, в свою очередь, надеялись, что «этим путем привозные [в Архангельск из Европы] товары могли бы через Ирбит идти в Западную Сибирь» (Труды, 1866: 9–10).

Спроектированная Латкиным логистическая схема легла в основу учрежденной им в 1858 г. Печорско-Обской компании с капиталом в 400 тыс. руб. «для торговли печорским лесом за границу и вывоза в Кронштадт, для нужд Адмиралтейства»52. Проект компании был подан В. Н. Латкиным в министерство государственных имуществ еще в 1840 г., но из‐за соперничества за доступ к печорским лесам между Латкиным и известным мореплавателем П. И. Крузенштерном компания открылась лишь восемнадцать лет спустя, когда П. И. Крузенштерн, получивший от Александра II в награду за исследование побережья Белого и Баренцева морей привилегию на вырубку леса на Печоре и Оби, но не располагавший средствами для организации его вывоза, согласился стать партнером Латкина53. Право на «отпуск леса заграницу» компания получила только в 1859 г. (Фрейдин, 1957: 208).