Северные новеллы

В мою ладонь ткнулся мордой наш корабельный пес Чуня, точнее, не пес, а щенок с вислыми, не стоячими ушами и глупенькими молочными глазками. Перед отходом РТ в море невесть откуда появился он на причале. Дрожащего, скулящего, рыбаки подобрали его и оставили на корабле. Породы он был «дворянской» — чистокровная дворняжка. Игривый и ласковый, Чуня был всеобщим любимцем. Случалось, так наломаешься у рыбодела, что свет не мил, а увидишь это неуклюжее существо — и сердцем оттаял, и усталость исчезла. Чуня неважно переносил качку и сейчас, поскуливая, прижался ко мне, чтобы я его пожалел.

Наконец всплыл тугой серебристый куток. Я на глаз определил: тонны три в нем, не меньше. Куток тотчас атаковала большая стая чаек, неотступно преследовавшая корабль четвертый месяц подряд.

Стрела подняла живое, трепещущее, плененное крепкой капроновой сетью серебро, и вся эта масса зависла над главной палубой. Боцман привычно заработал с гайтяном — приспособлением для выливания улова. С небольшими перерывами из кутка на палубу потекла рыба. И треска, и красные морские окуни с крепкими и высокими плавниками-гребнями, и хвостатые плоские скаты, и камбалы с двумя круглыми глазами на одной стороне. Что-то тяжелое и сильное вырвалось из средней части кутка и упруго забилось в живом серебре.

— Акула!..

— Сам ты акула! Глаза-то разуй: дельфин.

Да, это был дельфин, тихоокеанский дельфин, как называют его ученые. Здоровенный, немногим меньше трех метров. Эластичная крепкая кожа обтягивала ладное тело морского животного с вытянутой и узкой головой, с плавниками, похожими на серп. Дельфин то и дело раскрывал рот, судорожно хватал воздух, показывая свои многочисленные мелкие зубы. Широко поставленные глаза выражали страх. За ударами волн о металлический корпус РТ, за скрипом плохо закрепленного рыбодела я вдруг услышал поросячье повизгивание. До меня не сразу дошло, что эти звуки издает дельфин. Потом я вспомнил, что эти звери визжат в том случае, если испытывают боль.

— Видно, ячейки кожу натерли.

— Да и на доски упал — зашибся...

Я опустился на колени и начал оглаживать зверя. С головы до хвоста. Поросячий визг тотчас сменился иным звуком — беспрерывным свистом. А это уж признак довольства. Дельфины любят, когда их гладят. Морской зверь был самкой: я рассмотрел два соска, едва выступавших из кожных карманчиков.

Четверо матросов с трудом подняли животное и понесли его к борту. Завидев близкую воду, дельфин упруго рванулся из рук — рыбаки едва удержались на ногах — и без всплеска ухнул в море. Живи, дурачок, да смотри не попадайся больше в сети. Найдутся лихие люди и, выполняя план, отправят тебя в РМУ — в рыбомучную установку...

Но дельфин не думал уплывать. Он крутился возле заржавленного борта, наполовину высунувшись из воды, широко открывал рот. Догадались: просит рыбу.

Я взял небольшую треску и бросил ее зверю. Дельфин поймал ее на лету и — хрясь! — перерезал так, что голова и хвост отлетели в разные стороны, а серединка, самое вкусное, исчезла в пасти. Здешняя банка богата рыбой, и морские звери, удачливые добытчики, что называется, зажрались.

Минул час, другой, а дельфин все не исчезал. Его как магнитом притягивало к РТ. Что именно? Возможность добычи легкой пищи? Благодарность за подаренную жизнь? Верно, то и другое вместе.

Зверь то ходил большими кругами вокруг корабля, то подныривал под судно, чтобы появиться с противоположного борта. Желая обратить на себя внимание, он выкидывал настоящие цирковые номера. Вертикально удерживая в воде хвостовую часть, словно находясь не в воде, а в плотной массе, дельфин мощно бил всем остальным телом и продвигался таким способом довольно быстро. Или вдруг, торпедой выскочив у самого борта, обдавал нас струей из дыхала. И все вертелся, крутился волчком. При этом он издавал самые разнообразные звуки: свистел, визжал, ревел, часто-часто щелкал челюстями, хрюкал и даже тонко, по-щенячьи, лаял и по-ути- ному крякал.

Не исчез дельфин ни на следующий день, ни через неделю. Правда, теперь он мог уплыть от РТ за милю, а то и за две, но непременно возвращался к судну. Наш презабавный дурашливый Чуня как бы отодвинулся на задний план; теперь утешением для рыбаков стал дельфин.

Однажды мы стали свидетелями необычного поведения морского зверя. В миле от корабля он начал вытворять такое, что рыбаки даже оставили работу. Он то и дело выпрыгивал из воды. Длилось это довольно долго. Капитан, опытный моряк, приказал рулевому изменить курс и следовать к дельфину. Фишлупа «Кальмар», рыбопоисковый прибор, показала плотное скопление рыбы. Бросили трал; стрела еле-еле выволокла на палубу куток. В нем было почти пять тонн! Через полдня, уже в другом квадрате банки, повторилось то же самое: дельфин начал беспрестанно выпрыгивать из воды, «Кальмар» указал на богатый косяк, и трал опять вытянул около пяти тонн улова. Не оставалось сомнений: наша знакомая наводила траулер на скопление рыбы!