Северные рассказы

Сразу после митинга над нами появился самолет, которого мы уже давно ждали, так как с берега сообщили, что нам посланы первомайские подарки. Самолет сделал круг, несколько снизился, и из его фюзеляжа вывалился темный предмет и, медленно переворачиваясь в воздухе, стремительно стал приближаться к поверхности льда. Незадолго до этого нам сообщили, что будет сброшен грузовой парашют с праздничными тортами. Предмет все ближе и ближе к земле, а купола парашюта что-то не видно. Наконец, легкий хлопок по льду известил нас, что торты благополучно приземлились. Как оказалось после, хоть парашют и не сработал из-за малого веса тортов, но последние нисколько не пострадали от удара о лед.

Празднование было недолгим, каждого из нас ждали приборы и очередные сроки наблюдений. После Первого мая еще несколько дней, наполненных интенсивной работой, промелькнули, как кадры короткометражного фильма. Неожиданно приблизился срок окончания экспедиции, и вот мы на борту самолета, который держит курс на береговую базу.

А через сутки мы уже были дома в Москве.

Этот день — 12 мая нам не забыть. Когда открылась дверь самолета и на нас пахнуло нагретым весенним воздухом, насыщенным запахом свежей травы, цветов и земли, нам не верилось, что только вчера мела пурга, был мороз в 20 градусов, а кругом снег и лед.

* * *

Прошел ровно год. В 1949 году мне довелось прожить и проработать 25 дней на льдине в районе Северного полюса. Наши координаты были столь близки к заветной точке, так много десятилетий привлекавшей исследователей, что почти совпадали на карте.

Льдина, на которой предстояло работать, оказалась прочной. За все 25 дней мы ни разу не слышали грозных раскатов торошения, скрежета и стонов подвижки льда. В этом году на ледовой базе проводился наиболее полный комплекс геофизических работ. Программой наблюдений были охвачены многие разделы науки. Наш маленький коллектив вел геомагнитные наблюдения, включая сюда круглосуточную запись трех элементов, составляющих Магнитное поле Земли, аэрологические наблюдения с выпуском два раза в сутки радиозондов, океанологические наблюдения по полной программе океанологических исследований, метеорологические, ледовые и др. Весь этот комплекс работ выполняли девять научных сотрудников, работая почти круглые сутки. Несколько часов сна нам вполне хватало на восстановление свежих сил для дальнейшей работы. Выкраивалось время и на приготовление пищи, уборку посуды, камбуза и палаток. Даже хватало времени для веселой болтовни и товарищеской «подначки». На последнее мы были просто неистощимы. Нет возможности описать все подробности товарищеских шуток, возникающих в дружном и маленьком коллективе.

Шутки не мешали нам, а, наоборот, помогали работать и переносить трудности лагерной жизни. После двенадцатичасовой вахты у гидрологической лунки, когда в палатке непрерывно шумит паяльная лампа, когда почти непрерывно трещит бензиновый мотор глубоководной лебедки, усталость дает себя знать. И вот после та кой вахты заботливо приготовленный и поданный обед и не менее хорошо приготовленная и поданная товарищеская шутка дают разрядку и являются наилучшими друзьями короткого, но заслуженного отдыха. Когда наши гидрологи Я. Я. Гаккель и В. Т. Тимофеев залезают в спальные мешки, долго еще эти мешки шевелятся и из них слышатся вздохи и покашливания. Здесь, в этом своеобразном кабинете, ученые обдумывают результаты своих исследовании и строят планы на следующую вахту. А этим товарищам есть о чем задуматься. Непрерывные измерения глубин океана по мере дрейфа льдины говорили о причудливом строении дна. Эти данные в сочетании с измерениями других групп, сидящих на льду, нанесенные на батиметрическую карту, превращались в стройную и захватывающую картину географического открытия. С каждым днем все ясней и определенней на белой плоскости бумаги вырисовывался подводный мир, представляющий целую горную страну.

Мощный, протяженностью в сотни километров подводный горный хребет с многочисленными отрогами, долинами, пиками и плоскогорьями пересекал Северный Ледовитый океан, соединяя берега Азии и Канады. После короткого сна снова треск моторчика, гудение паяльной лампы и необычайная и чарующая голубизна ледяного пола палатки, под который уходит за очередными данными глубины лотовый груз.

Здесь, на льду, в маленьком лагере, дрейфующем под действием течений и ветра, был открыт подводный хребет, которому впоследствии присвоили имя великого русского ученого Михаила Ломоносова.

На двадцать четвертый день нашей работы на льду доблестные летчики полярной авиации заботливо погрузили наше оборудование на самолеты, и уже через несколько дней мы были в Москве и Ленинграде, среди родных и близких.

ИЗ БУДНЕЙ ПОЛЯРНИКА

В полярную ночь, когда только мерцанием звезд и вспышками полярного сияния освещаются купола ледников и айсберги, стоящие на мели в бухте, когда природа безмолвствует, а тишину нарушает только скрип и потрескивание ледяного припая, очень неприятно одному отходить далеко от дома.