Северный гамбит

— Теперь объясните, почему наша субмарина подобрала вас в открытом море в ста километрах к востоку от Сокотры.

— Не знаю, синьор капитан, я двигался в указанном направлении, пока не кончилось горючее; а так как, по расчёту, я должен был быть уже близко, то я запросил помощь, после чего приводнил самолёт, перебрался в спасательную лодку и стал ждать помощь, но вместо наших спасателей почему-то появились вы…

— Что вы можете сказать о ходе морского боя?

— Ну, я видел бой, но не могу сказать, что что-то понял…

— Хорошо. Подпишите здесь и здесь.

Марио Морцоло, лейтенант, крейсер «Аттилио Реголо». Запись из папки контр-адмирала Додсона

Я не нацист, я фашист! Ну как же, сэр, наци — это те, кто считают, что их раса высшая, а прочие — это даже не негры, а скотина. А фашисты — это от «фашио», связка, единое корпоративное государство, народ, страна, где все, забыв собственные споры, дружно и искренне служат общему интересу: и власть, и знать, и буржуазия, и интеллигенты, и рабочие, и землепашцы. И разве справедливо, что Италия, наследница великой Римской империи, в нашем веке прозябает на положении бедного родственника, не имея ни подобающего авторитета, ни доли в мировом богатстве?

А с нашим дуче мы бы стали подлинно великими! И я даже сегодня верю, что у нас бы получилось. Если бы дуче не связался с этим недоучкой-ефрейтором! Ведь мир достаточно велик, чтобы его поделить между всеми, кто достоин? Но этот австрийский идиот вместо того, чтобы завоевывать бесхозные земли и диких голых негров, как делали все цивилизованные державы, зачем-то решил колонизовать этих сумасшедших русских! Нет, сэр, я ни в коей мере не коммунист и им не сочувствую. Но мой старший брат Антонио попал в русский плен на Днепре и провел там долгие четыре года. И он сказал, когда вернулся: русские во многом похожи на нас, итальянцев, с одним лишь исключением — их нельзя победить, потому что они никогда не признают своего поражения, а будут драться так, что чертям станет страшно. И Гитлер точно был больным на голову, когда решил, что сумеет их завоевать. За тысячу лет это удалось одному лишь Чингисхану, так он был таким же азиатом, и где эти монголы сейчас — провинция в составе СССР?

Так вот, сэр, о том бое. Я великолепно всё видел с командно-дальномерного поста нашего «Аттилио». Мы были самым быстрым кораблем флота, эти хвастуны с «Барбиано» в реальной службе никогда не давали больше тридцати узлов, мы же легко держали сорок, не сильно напрягая машины! Мы были «легкой кавалерией» эскадры, должной побеждать не силой, но вездесущностью, оказываться в нужном месте в нужный момент — там и тогда, когда противник не ждет удара, он слабее или не готов. Как мы летели по морю, когда флагман «Джузеппе Гарибальди» передал нам приказ атаковать самостоятельно открывшийся фланг конвоя! Мы нападали, как коршун на стаю гусей, я отлично видел в оптику туши транспортов и какие-то четыре маленьких корабля эскортного типа. Они даже не успели собраться вместе — поодиночке попадали нам на прицел. Именно я дал целеуказание по тому, кто был ближе. Честно признаю, что в необычной меткости первого же нашего залпа больше виноват случай, и похоже, на фрегате взорвались глубинные бомбы или артпогреб, корабль затонул практически мгновенно. Затем я дал наводку по второму эскортнику этого же типа — да, сэр, на вашей схеме всё показано верно, насколько я помню, всё же десять лет прошло — хотя мне кажется, наш курсовой угол на эту цель был чуть левее. А дистанция была пятьдесят пять кабельтовых, как мы открыли огонь, и тридцать пять, — максимальное сближение до цели. И второй фрегат тоже сначала загорелся, а затем лег на борт и затонул. А нам даже не отвечали, по крайней мере вблизи всплесков от снарядов не было видно, мы стреляли и попадали, как на учениях — что творилось на борту «Реголо» — это трудно передать! Я ощущал себя почти всемогущим, и был безумно горд и рад, что выбрал именно флотскую карьеру! Сейчас мы выбьем остальных двух, и честное слово, отомстим за «Дуйсбург», ноябрь сорок первого!