Северный путь. Часть 3

- Оно явилось, когда я на мельницу к потаскушке ходил. Сколько раз просил ее от ублюдка избавиться, а она ни в какую. Как только не принуждал, даже угрожать пытался, а она все заладила, мое дитя - никто меня его погубить не заставит. Такая же глупая, как папаша ее. Рожать ей, видите ли, захотелось. А что обо мне в городе скажут, как все вскроется, она подумала?! Вот я и решил умыкнуть ее и сюда привезти, а когда родит, утопить приплод в озере, как котят топлю каждый полгода. Так она ж, дура, кричать стала, сопротивляться. На сносях-то. Видно, что-то себе повредила. Вначале вода по ногам полилась, мутная такая, слизкая, а следом кровь рекой. Упала без чувств. Мне так страшно сделалось. Коль умрет девка, так на меня ж всех собак навешают. А мельник вообще выкуп потребовать может за дочку-то за свою.

Ну и я рванул оттуда со всех ног, только на луже перед домом поскользнулся. Странная такая лужа. Не было ее там до этого, точно помню. Поднимаюсь с земли, гляжу, а из воды чудище вылезает. Сверху на бабищу грудастую похоже, а снизу зеленые осьминожьи щупальца торчат. Я от страха прям обомлел, а оно как схватит меня за грудки и давай трясти. "Это ты, - кричит, - мое чадо обидел? Не будет тебе за это прощенья. Ночью приду, тогда и посмотрим, долгонько ль ты любиться сумеешь". И помчалось в дом за мельниковой дочкой, затянуло ее в лужу и тут же исчезло. 

А я так и остался на земле сидеть. Все никак в себя придти не мог. Потом мельник прибежал. Чуть всю душу не вытряс. На силу от него вырвался. Потом еще эта дура Палантина ко мне привязалась со своей помощью. Из-за них только к вечеру домой удалось добраться. По темноте ведь не сбежишь - чего доброго в ущелье свалиться можно, или к демону какому на зуб попасть. Ну вот собственно я и попал. Так вы отомстите? Убьете эту гадину из лужи?

Николя дернул головой, изо всех сил пытаясь сохранить хотя бы вид беспристрастности, но Майли прекрасно понимала, что внутренне он сильно хочет убить этого подлеца еще, наверное, раз двадцать.

- Я всем воздам по справедливости, - наконец, выдавил из себя Охотник. - Но ты не все сказал. Как тебе удалось принудить Мелюзину к близости?

- Ник чем я ее не склонял. По своей воле пришла! - попытался отговориться покойник, но Николя продолжал упорствовать.

- Говори, иначе я убийцу искать не стану.

- Хорошо, - согласился утопленник, явно уверенный, что справедливость все равно окажется на его стороне. - Все случилось прошлым летом. Я с Торольвом поспорил, что смогу соблазнить эту маленькую недотрогу. И так, и эдак пробовал к ней подобраться, а ей словно бы и дела ни до чего не было, кроме бабьих сказок о принцах. Уже и сам пытался в принца переодеться, даже песни под окном пел, а она все равно отшила. Я уже совсем отчаялся. Начал деньги копить, чтобы Торольву проспоренное отдать. Но тут случайно подглядел, как она сидела у моря, где мельникова жена утопилась, и волосы свои белой раковиной расчесывала. Потом будто бы позвал ее кто-то из воды. Она скинула свое унылое платье, да такой красавицей оказалось, что нельзя было взгляд отвести. Такие прелести под убогой одеждой скрывала! Когда она нырнула в воду, я раковину себе забрал. Она как то увидела, сразу из воды выскочила и начала молить, чтобы я раковину вернул. Обещала любое желание выполнить. Я и пожелал... Она каждую ночь после этого приходила. Все, что я ни загадывал, делала. Такое, на что ни одна другая женщина бы не согласилась. Даже к ребятам из артели водил ее - они верить отказывались, пока своими глазами не увидели, как она меня ублажает.

Николя не выдержал и закашлялся, ослабляя ворот рубахи, словно он давил ему на горло:

- И она ни разу не пыталась сопротивляться?

- Ни разу. Должно быть, ей нравилось.

- Ну да, а раковину ты так ей не вернул? - скептически хмыкнул Николя, но покойник иронии не заметил.

- Все случая не было. А потом родители за меня Палантину посватали. Уж и свадьбу назначили. Надо было с разгульной жизнью кончать. Вот я и сказал мельниковой дочке, чтобы больше не приходила.

- Но раковину не отдал?

- Заладили вы с этой раковиной! Нет, не отдал, иначе кто бы смог поручиться, что потаскуха бы не ославила меня на всю округу? Знаю я этих баб! Еще представила бы все, как я ее снасильничал. А так молчала. Делала, что говорю... Пока про ребенка не узнала. А там ее будто подменили. Сразу из послушной мышки в мегеру превратилась. Еще батю своего натравливать пыталась. Предательское бабье племя!

- Мастер Николя, я больше не могу! - взмолилась Майли, чувствуя, как к горлу подступает дурнота. Последние четверть часа она боялась пошевелиться и случайно разорвать желтую нить, связывающую янтарь с покойником, но сейчас почувствовала, что она вытягивает из нее все силы.

- Потерпи, последний вопрос, - тихо попросил Николя и снова обратился к утопленнику: - Скажи, у тебя ни разу не возникало чувство, что ты делаешь что-то предосудительное?

- А что такого-то? Она ведь сама пришла. Сама! - принялся остервенело оправдываться покойник. - Вы ведь отомстите? Отомстите! Вы должны! Я ведь человек!