Северный ветер

Огонь очага догорал, погружая шатер в мягкий полумрак коричневых теней. И мужчины, и женщины избавились на ночь от лишней одежды и легли спать вповалку, не стесняясь обниматься. Сын хозяина, мелькнув в проеме голым торсом, непринужденно занялся любовью со своей молодой женой. Фарсид последовал его примеру — девочка, которую Моран приняла было за его дочь, разделила с ним ложе. Простота нравов пустынных жителей шокировала. Амаранта подобрала под себя ноги, чтобы не задеть нечаянно ни одно бронзовое тело. Заметив ее реакцию, Красавчик чуть слышно хмыкнул:

— Гляжу я на тебя и думаю — так ли я был неправ. Звезда моя, а ты знаешь, откуда берутся дети или нет?

В шатер вошла пожилая харматанка. Перешагнув через спящих, она подобралась к Амаранте и потянула ее за локоть. Моран инстинктивно выдернулась, тогда женщина что-то быстро пробормотала и указала на выход.

— Могу ошибаться, но, по-моему, она хочет тебя помыть. Иди, — снова вмешался Лу.

Пришлось встать. Снаружи потушили костры, ветер разогнал дым, и дышалось легко. Одинаково черные ночью, у границ стойбища фыркали и переступали копытами лошади. Немного похолодало. Над холмами взошла луна, непривычно большая, круглая. Харматанка подвела пленницу к широкой деревянной колоде рядом с колодцем. Странно было видеть в пустыне изделие из эрендольского кедра, но еще удивительнее — воду. Как правило, кочевники передвигались от оазиса к оазису, от одного источника — к другому, у границы же с Эрендолом влаги было достаточно всегда.

Преодолев внутренний протест, Моран сняла куртку и рубашку, но харматанка потребовала большего. Амаранта отрицательно покачала головой, указав на свою ногу.

— Харита, — шепнула женщина, ткнув себя в грудь, и ушла в шатер.

Вернулась она с Фарсидом. От неожиданности Амаранта прикрылась руками. Кочевник отцепил кольцо на ее ноге и отдал приказ Харите на харматанском. Женщина начала поспешно раздевать пленницу.

— Не надо, я сама! — воскликнула Моран, едва сдержавшись, чтобы не оттолкнуть Хариту.

Раздеться пришлось совсем, догола, и вытерпеть придирчивый осмотр Фарсида. Харматанец что-то негодующе выговаривал, придерживая пленницу за плечо, и щупал особенно большие синяки и кровоподтеки, проверяя, не сломаны ли ребра. Тело Амаранты было настолько избито, что она походила на жертву, растерзанную целой ордой мелких демонов. Закончив с осмотром, Фарсид вернул кольцо с цепью ей на щиколотку и пошел спать.

Кочевники варили мыло из смеси золы и козьего жира. Пахло оно не особенно приятно, но ощущение чистоты давало. Харита доставала серую вязкую жижу прямо из горшка и вытирала о Моран руку. Амаранта терпела, вздрагивая от прохлады ночного воздуха. С помощью старшей жены кочевника она помылась и тщательно прополоскала волосы, всерьез впечатлив Хариту их длиной и густотой. Расчесывая черные пряди, харматанка что-то тихонько приговаривала и одобрительно пощелкивала языком. Забрав одежду Хранителя, она принесла свое платье: широкое в талии и бедрах, но узкое в плечах, и тут же выпорола рукава, чтобы пленнице было удобнее.

Потом у колодца умылся Красавчик. Раздеваться он не стал, но Харита и не настаивала. Амаранта получила свою порцию лепешки с мясом и съела, почти не чувствуя вкуса. Шатер остался по-прежнему гадок, но усталость добилась своего — Моран, вернувшись в свой дальний угол, заснула, как убитая.

* * *

Рано утром Амаранту разбудила тяжесть на животе. Оказывается, Лу удобно пристроился рядом, использовав ее тело вместо подушки, а его рука небрежно грелась у нее под платьем. Моран подскочила, как ужаленная, а вместе с ней и Кавир, старший сын Фарсида. Не разобравшись, что происходит, он схватил Красавчика за шиворот и заехал кулаком ему в лицо.

— Демонову мать! — заорал Лу, толком не проснувшись, — за что?!

Кавир гневно указал на пленницу.

— Нужна она мне! Дикарь проклятый! Отродье Хармы! — неосторожно заголосил Красавчик, забыв, что Фарсид понимает эймарский.

Хозяин шатра встал и наградил сначала сына подзатыльником за переполох, а затем пнул Лу, демонстрируя, как именно следует наказывать будущего раба, не портя его красоту. Семья кочевника зашевелилась, захныкала детскими голосами, Харита вышла и зашуршала снаружи. Потянуло дымом. Небо на востоке лишь слегка порозовело, а стойбище уже просыпалось.

— Зараза! Злобная сволочь, — бурчал Красавчик, для полноты картины добавляя к определениям аквилейские ругательства.

Моран подумала было, что он клянет Кавира, но Красавчик смотрел на нее:

— Я во сне за себя не отвечаю: ну, пригрелся на тепленьком. Любому в этой людской куче было бы приятно, кроме тебя! Молчишь? Давай, молчи, моя пери! Будь проклят тот день, когда я тебя из воды выудил!

— Проклинай тот день, когда ты меня связал! — не выдержала Амаранта, заговаривая с Красавчиком первый раз за последние сутки.

— Да, я ошибся! Я поставил не на того бойца в драке и проиграл!

— Вот так это называется?!

— Тебя я знал меньше, чем харматанскую мразь, и я не ожидал, что Ясур на родину подастся! Думал, ты с ним ради денег ляжешь, а меня — побоку — вот что я думал!

— Ты бы так и поступил!