Северный витязь

Со склона холма потянулись телеги в сопровождении вооруженных всадников. В крепости зазвонил тревожным набатом колокол. Илья ехал первым и видел, как на стены стали подниматься воины, как запалили дымный костер. Хорошо, значит, есть кому давать знак о приближении опасности, значит, не только животы на солнце греют. Но как же тут Итларь прошел?

Илья видел, как в селении замерла жизнь, кто был на улице, стояли и, приложив ладони ко лбу, закрываясь от солнца, разглядывали гостей. И челны на реке встали. Потом из ворот выехали несколько воинов с копьями и щитами и двинулись навстречу обозам. Илья поскакал вперед, обгоняя телеги.

– Вот так и живем, – рассказывал невысокий коренастый с сильными руками воевода Мельник. – В крепости держу две сотни. Одна часть ратников делами по хозяйству занимается, починкой, ратному делу учу потихоньку. Другая в это время спит, а третья на стенах да под стенами наготове. Чуть что – поднимутся, и глазом не успеешь моргнуть. Рыбаки, если враг подойдет, все сюда сбегутся. А мастеровые – те и вовсе в крепости живут. И кузня здесь, и кожевники, и сапожники.

– А еще три сотни? Роман Войтишич сказывал, что у тебя пять сотен.

– Верно, – усмехнулся воевода. – Есть и еще три сотни. – Только не все про них знают. Одна за Бродами в Выселках. Нельзя без защиты тот берег оставлять. Оттуда враг может незаметно подойти. Еще одна сотня в Гарях в лесу. Те больше разъездами дальними по балкам да оврагам смотрят. На деревах высоких вороньи гнезда свили. К нам так просто не подойти. Третью сотню я дальше в леса отправил. Они у меня вот уже месяц засеки делают. Деревья валят, проходы закрывают, чтобы конной рати не пройти. Ловушки да самострелы ставят.

– Скажи-ка, воевода, а где этим летом к Чернигову хан Итларь свое войско провел? Там ведь почти три тысячи воинов было. И все конные.

– Знаю, наслышан о том, – хмуро кивнул воевода. – Большая часть вместе с ханом прошла правым берегом. С Выселок видали их. Они где-то выше по Днепру переправились на левый берег. О том я сразу гонца воеводе Войтишичу послал. А через лес около тысячи уже потом прошли. Мои как следы увидели, сразу пошли по ним. Дальше в лесах им кто-то тропки показал, где между буреломами, овражками и молодняком можно пройти. Вот тут я и послал засеки делать. Там ведь еще трижды степняки пытались пройти мелкими отрядами, да мы их отгоняли. Вот они и возвратились назад, выше дорогу искать. А выше дорог нет, в Курских землях леса густые, там заплутаешь и сгинешь.

– Хорошо, воевода Борис, принимай возы с добром. Дел с этим будет на сегодня много. А об остальном мы и завтра можем поговорить. Ты, я смотрю, за два года стены-то поправил. Выдержат теперь приступ?

– Какой приступ, а то и каменные не спасут, – недовольно ответил воевода.

Илья понял. Не нравилось Борису Мельнику, что приехавший из Киева человек ведет себя так, будто приехал всем распоряжаться, расспрашивает обо всем. Он тут долгое время был хозяином, а сейчас вот второй приехал. Не придумал ли кто воеводу сменить? А за какие грехи? Про половецкое войско спрашивает. Не хотят ли в Киеве на него, воеводу Мельника, вину свалить?

– Ты вот что, воевода, – сказал Илья, глядя, как начали разгружать возы, как мужики, что с телегами пришли, покрикивают, чтобы осторожнее разгружали, не попортили чего. Как со смехом все смотрят на щуплого невысокого паренька, уронившего мешок с мукой. – Дело тебе сказать хочу.

– Хочешь, так говори, – подозрительно прищурился Мельник.

– Ты как был тут хозяином, так им и дальше будь. Ты все знаешь, ты за эти годы многое придумал, многое сделал. Люди тебя знают и верят тебе. Я не затем пришел, чтобы тебя в сторону отодвинуть и единственным воеводой встать. Я привел с собой еще три сотни воев. Вот этих под моей рукой оставь. Хоть Войтишич мне и сказал собрать всех в полк под свою руку, а тебе крепость оставить под начало, я так не хочу.

– Три сотни? Что ж ты молчал? – глаза Мельника загорелись радостью. – Сюда их нельзя. Некуда нам крепость расширять, холм маловат для этого, а строить избы для твоих ратников в Бродах на виду у всех опасно. А еще их ведь и кормить-поить надо.

– Есть у меня задумка одна, – понизил голос Илья, но тут в ворота на бешеном галопе ворвался всадник в одной рубахе с порванным рукавом. Закрутил коня на площади посреди обозов, конь храпел, роняя густую кроваво-белую пену с порванных уздечкой губ.

– Где воевода? – закричал всадник. Увидев Мельника, соскочил с коня. – Воевода, беда! Половцы!

– Тихо, тихо, – Мельник схватил воина за плечо и потащил в сторону. – Говори, что видел.

– Вдоль реки снизу идет рать. Все оконь с копьями, заводными конями и полными переметными сумами. Идут скрытно, разъездами балки впереди себя проверяют и низинками пробираются. Мы сначала тысячу насчитали, потом поняли, что это уже не первые, столько же без вьючных лошадей уже собрались вон в тех лесочках, верстах в двадцати отсюда.

– Не удержать нам их, – тихо проговорил Мельник. – Надо всех созывать сюда, за стены, тогда, может, и выдюжим. Давай, Илья, посылай за своими!