Сэвилл

— Что ты затеял? — спросил он, посмотрел на аппарат и, не дожидаясь ответа, пошел к сарайчику позади кирпичного строения.

— Мы думали, может, ты нас снимешь, — сказал Стэффорд, приглаживая волосы, и покосился на Колина.

— Мне некогда, — сказал мистер Стэффорд, скрылся в сарайчике и вновь появился с сеном на вилах. — Если тебе нечего делать, вычисти хлев.

— Так ведь надо только нажать, — сказал Стэффорд и пошел за ним, показывая ему аппарат.

— Твоя мать все еще сидит со своими дамами? — сказал мистер Стэффорд, оглянувшись на дом.

— Они уже разъезжаются, — ответил Стэффорд и протянул ему аппарат.

— Не приставай! Займись делом, а не вертись под ногами, — сказал мистер Стэффорд, поднял сено над головой и быстро зашагал к кирпичному строению.

Черты лица у него были крупные, нос длинный, мохнатые брови нависали над молочно-голубыми глазами. Его рот, когда он оглянулся на них, был раздраженно оскален.

— Ведь Дуглас же дома? Или Джон? — добавил он. — Так попроси их. Они все равно ничего не делают.

Стэффорд пожал плечами и отвернулся.

— Может, мама нас снимет, — сказал он. — Ну, неважно. Пойдем поглядим, не найдется ли чего-нибудь поесть, — добавил он.

Они пошли к дому.

— Все деньги идут его братьям. То есть то, что приносит завод. Будь у него больше денег, мы, наверно, купили бы ферму. — Он снова пожал плечами и добавил: — Хотя их у нас вроде бы достаточно.

Когда они вошли в кухню, там у стола стоял, нагнувшись, широкогрудый мужчина. У него были светлые волосы и крупные черты лица. Он поглядел на них и продолжал намазывать маслом кусок хлеба. Ему было лет двадцать с небольшим. Под мышкой он держал открытую книгу.

— А для нас что-нибудь осталось, Дуги? — сказал Стэффорд.

Мужчина покачал головой, зажал хлеб в зубах, перехватил книгу в руку, взял чайничек с заваркой и пошел к двери. Он нетерпеливо забормотал, стараясь не выронить хлеб, и дернул головой в сторону двери. Стэффорд подошел и открыл ее.

— Это Дуглас, один из моих братьев, — сказал Стэффорд. — Он студент, у него каникулы. Джон тоже тут. Он в отпуске.

— А сколько у тебя братьев? — спросил он.

— Четверо, — сказал Стэффорд. — Понимаешь, я самый младший. У нас разница в восемь лет.

Он открыл дверцу кладовой, заглянул внутрь, потом повернулся к двери, через которую ушел его брат.

— Мама! Поесть чего-нибудь найдется? — крикнул он, подождал ответа и мотнул головой. — Уехала, наверное. Она часто в это время уезжает, если есть кому подвезти.

Он позвал еще раз, подождал и вернулся в кухню.

— Можно сварить по яйцу. Ты яйца любишь? — Но он продолжал в нерешительности стоять у окна, глядя на задний двор, на своего отца, который снова вышел из сарая с сеном на вилах и понес их в хлев без крыши.

— Сколько у вас свиней? — сказал Колин.

— Ну, во-первых, Хрюк, — сказал Стэффорд. — А еще матка с поросятами. Их не то шесть, не то семь, а может, и больше. Я не считал.

В дверь заглянул мужчина, который раньше читал газету в маленькой комнате, увидел, что на кухне, кроме них, никого нет, и сразу ушел.

— Это Джон, — сказал Стэффорд, хмуро водя пальцами по столу. Вдруг он поднял голову и добавил: — Знаешь что, пошли ко мне. У меня там есть одна штука.

Он взял со стола фотоаппарат и вышел в холл.

В доме стояла тишина. Дверь в комнату, где раньше разговаривали женщины, была открыта. Там у камина сидел с книгой Дуглас, жевал хлеб и запивал его прямо из чайника.

— Закрой дверь, а? — крикнул он, когда они проходили мимо.

Стэффорд дернул дверь на себя. Когда они поднимались по лестнице, распахнулась входная дверь, на пороге, смеясь, появился высокий нескладный мужчина, снял фуражку военного летчика, повесил ее на колышек и что-то крикнул через плечо. Снаружи донесся ответ и тут же раздался женский смех.

— Мама дома, Нев? — спросил вошедший, снова крикнул что-то в открытую дверь и лениво поглядел на лестницу. Он был в форме военно-воздушных сил: туго затянутый пояс, пара крылышек на нагрудном кармане.

— Кажется, уехала, — сказал Стэффорд и добавил: — Ты в увольнении или что?

В дверь вошли две женщины и еще один мужчина. Первый, ничего не ответив, увел их в комнату в глубине холла. Дверь за ними закрылась, кто-то назвал какое-то имя, и снова послышался смех.

— Это Джефф, — сказал Стэффорд, глядя на дверь так, словно колебался, не пойти ли ему туда. — А старик даже не знает, что он приехал. Но может, он прислал телеграмму.

Они поднялись по лестнице. Стэффорд достал ключ, отпер дверь, и они вошли. Снизу донесся еле слышный крик, и грянула танцевальная музыка, но после нового крика музыка сразу стихла и сменилась неясным ропотом где-то возле лестницы.

Стэффорд закрыл дверь, положил аппарат на письменный стол и вытащил из ящика дощечку с ручками, стеклянной трубкой и мотками проводов. К ее краю были присоединены наушники.

— Сейчас настрою, — сказал Стэффорд. — Вот послушай.

Стэффорд начал водить проводком по прозрачному камешку в трубке, царапая кончиком его поверхность. Другой рукой он надел наушники на Колина.

В наушниках раздался слабый голос, потерялся в треске, замер, зазвучал громче и, наконец, сменился музыкой.