Съевшие яблоко

На самом деле он не бежал куда-то с определенной целью. Ян лишь выбегал из квартиры, где с ним, по его мнению, поступили так несправедливо. А потому даже выйти из подъезда ему в голову не пришло. Добежав до первого этажа, мальчик помялся. Подумал, посомневался и поплелся обратно наверх. Снова вниз и снова наверх.

Минуты медленно текли одна за другой, на лестничных площадках было тихо, пусто и гулко. Болтаясь по коридору Ян изнывал от негодования. Пылали щеки, жгло глаза. И больнее всего пылала внутри обида.

Как Никита мог требовать, чтобы он отдал телефон?! Ведь он же сам его дарил, а теперь велел отдать другому ребенку. Никита должен, обязан был встать на сторону Яна — ведь Ян свой, а тот чужой!

Но по мере того как шло время, обида потихоньку начинала отступать перед практическими обстоятельствами. В подъезде было скучно. Просто нестерпимо скучно и холодно. Но Ян бы ни за что не вернулся в квартиру сам, пока Никита его не позовет. Поэтому маялся, ходя из угла в угол и придумывал слова, которыми надо было объяснить Никите пучину творимой им несправедливости. Так, чтобы наверняка, чтобы тот понял.

Но компании он неожиданно дождался не с верхней — где была квартира Альбины, а с нижней площадки. Раздался слабый щелчок задвижки, скрипнула дверь. И на лестницу вышла худая невысокая девушка в мятой и грязной на вид футболке. Штанины ее широких шаровар волоклись по полу. Ноги были такие же тонкие, как у самого Яна. Она на секунду замешкалась, а потом, неторопливо шаркая, начала подниматься по лестнице. Шла она медленно, еле-еле, будто и не шла даже, а плыла, продираясь сквозь вязкий кисель.

Стоящего на площадке между этажами и опирающегося о батарею мальчика девушка заметила только когда протянула руку к набитой окурками консервной банке на подоконнике.

Посмотрела долгим, ничего не выражающим взглядом. А потом отвернулась. Выглядела она вялой и апатичной, как человек, который очень мало спал и все еще не мог проснуться.

Пахло от нее неприятно и волосы ее казались грязными и какими-то тусклыми.

— Привет. — Ян не был уверен, что должен с ней поздороваться и каким именно словом. Но Никита учил, что со всеми взрослыми нужно здороваться, а не только с теми, с которыми хочется.

Девушка промолчала. Повисла тишина.

Ян, не зная как будет вежливее — отойти или остаться, топтался на месте. Девушка курила — подносила ко рту сигарету, втягивала через нее воздух, снова опускала. И только тогда выдыхала дым. Ян не очень хорошо различал возраста взрослых, но почему-то ему показалось, что она младше Никиты, и заговорить с ней было не так страшно.

— Ты чей? — неожиданно подала она голос.

На мальчика девушка при этом не смотрела, так что непонятно было с ним она разговаривает, то ли с кем-то еще.

Подъезд медленно заволакивало сигаретным дымом, от которого Яну захотелось кашлять. А голос у девушки был хриплый и низкий, такой бывал у Лизы, когда та приходила пьяная и ее рвало, а потом она долго отсыпалась.

Ян хотел было ответить, что пришел с Никитой, но Никита сейчас был там, наверху, с Альбиной и Павликом, и в мальчике снова вспыхнула обида. Так что он неожиданно для себя мстительно буркнул:

— Ничей.

И подумал, что девушка наверняка обидится и может быть даже отругает его за вранье. Но она неожиданно стрельнула в него ожившими смеющимися глазами и усмехнулась:

— Ничей?

И почему-то Ян почувствовал, что вот минуту назад она была одна. А теперь другая.

— Ну… — растерянно замялся он, не желая что-то объяснять.

Но и девушка настаивать не стала:

— А почему ты в коридоре? Холодно.

Этот вопрос был ничем не лучше предыдущего и Ян уклончиво повел плечами.

— А ты? — с робкой надеждой глянул он на девушку. О чем бы не шла речь, а болтать все равно было интереснее, чем стоять в одиночестве.

Та медленно, будто рассеянно затянулась, а потом повернулась и выдохнула почти на него:

— Я курю, — она для наглядности показала ему сигарету. а потом сделала невероятное, — хочешь? — и протянула зажатое между пальцами курево Яну.

Мальчик опешил, раскрыв рот. Взрослые, в его понимании, так делать не должны были. И никогда раньше не делали. Он даже испугался. Пару секунд растерянно моргал, а потом отчаянно и отрицательно замотал головой.

Девушка рассмеялась тихим глухим смехом:

— Хорошо.

И замолчала.

Снова повисла скучная тишина, Ян топтался на месте и волновался: наверняка она посчитала что он совсем-совсем маленький и глупый. А ведь он почти вундеркинд. Это отчаянно захотелось объяснить девушке, но мальчик не знал как.

А девушка и не думала ему помогать. Она смотрела в стену, глубоко втягивала в себя воздух через сигарету, а потом выпускала вонючий дым. Докурила и сделала странную вещь. Достала целую сигарету, взяла в рот и прижала ее кончик к черному краю докуренной. И дышала в нее, пока новая тоже не зачернела и не задымилась. А потом так же равнодушно принялась курить эту.

Ян глубоко протяжно вздохнул: