Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

Джаннет обладала очень открытым характером: она могла подружиться с кем угодно в любое время, ей присущи были врожденные способности, которые помогали ей стать важным участником нью-йоркской клубной сцены. Она перезнакомилась со всеми швейцарами, бог знает как. Мы ходили в клубы благодаря тому, что Джаннет участвовала там в различных мероприятиях. Меня не слишком привлекала музыкальная сцена танцевальных клубов Нью-Йорка – она не произвела особого впечатления. Тогда набирал обороты хип-хоп, и существовали радиостанции, которые играли нью-йоркский хип-хоп нон-стоп, но я никогда по-настоящему им не увлекался. Мне казалось, что все это немного однообразно, с отвратительными звуками синтезаторов, которые напомнили мне Crazy Horses группы The Osmonds[276]. Этот ужасный синтезаторный звук.

С другой стороны, в Америке было более ста телевизионных каналов, в то время как в Британии все еще только три или четыре. Как, черт возьми, это возможно? И если вы что-то пропустили, это повторялось позже на другом канале. Я смотрел их, проводя своего рода исследование. Я полностью погрузился в Америку, в американскую телевизионную культуру. Даже телевизионные рекламные каналы, которые пытались сбагрить покупателям какой-нибудь кусок старого пластика, показались мне по-настоящему захватывающими. Хороший урок, как заставить дурака расстаться с деньгами! Я нашел их фантастическими, меня реально шокировало, что люди могут так этим увлечься и быть настолько отчаянными, чтобы купить чудо-швабру за 21 доллар – швабру, которая светится в темноте. Зачем ты убираешь кухню в темноте? Послушай, у тебя есть как минимум 21 доллар, который можно потратить на оплату счета за электричество.

Америка ушла далеко вперед. Все в Нью-Йорке начиналось поздно вечером. Это казалось нам, приехавшим в то время из Англии, удивительным, поскольку все реально работало круглосуточно. Единственный европейский город, с которым можно было сравнить Нью-Йорк, – это Берлин.

В тех редких случаях, когда я возвращался в Англию, я уже прямо по дороге из аэропорта замечал, насколько низкие тут дома. Здесь не было небоскребов, и все это казалось жалким по сравнению с манхэттенским горизонтом. Шокирующе. Я прекрасно понимал, что мог бы начать восклицать в типично американском духе: «О, здесь все вокруг такое необычно старомодное!», – но я наконец-то осознал, что американцы подразумевают под словом «старомодный». Мы использовали бы в этом случае слова «старье» или «развалина». Но все равно я любил то место, где родился, потому что без него я никогда не стал бы собой.

Уже находясь в Нью-Йорке, я столкнулся с этаким напоминанием о ранней лондонской жизни, когда в мае-июне 1981 г. The Clash приехали играть в Bond’s на Таймс-сквер, чтобы получить вид на жительство. Они последовали за мной на Ямайку, а теперь эти ублюдки прикатили по моим стопам в Нью-Йорк! Я пытаюсь решить проблемы с PiL, а тут еще эти заявились. Не помню, сколько вечеров они там играли – что-то около семнадцати? – и, по-видимому, заполняли зал каждый вечер. Принимая во внимание тот факт, что их песни не имели никакого содержания, и они, похоже, не выступали за что-то иное, кроме абстрактного социализма, им как-то удалось с этим справиться. Значит, хороший все-таки менеджер Берни.

Я сходил на концерт два вечера подряд и мог бы бывать там каждый день, если бы захотел, но, боже, с моей точки зрения, это слишком плохой театр – оба раза шоу было абсолютно одинаковым. Как группе, им оказалось нечего предложить публике с точки зрения развития характера. Джо просто подбегал к микрофону и вопил: «Аааа-а-а-а!» – в той же остервенело-придушенной манере, в которой он делал это концерт за концертом. Обычная группа из паба – с таким же успехом они могли бы быть Eddie & the Hot Rods. И все же к нему устремились толпы людей. Что бы я ни делал в этом мире, я не для масс, я абсолютно не для них.

Казалось бы, если у тебя нет четкой идеологии, кроме какого-то расплывчатого социализма, тебя ждут проблемы, потому что публика решит, что с тобой нелегко иметь дело. Однако с The Clash дело было иметь легко, они вообще не предлагали слишком много. Они никогда не заставляли людей думать о себе и своем образе жизни. На самом деле они давали публике возможность почувствовать себя комфортно. Вот в чем загвоздка. А бедный старик Джонни Роттен никогда не заставит никого из вас чувствовать себя комфортно.