Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

В «Seattle» звучит исключительная мелодия, в том смысле, что группа записала ее без меня. Обычно такого не бывает, но случилось так, что я застрял в Нью-Йорке с болезненным шумом в ушах, а это означало, что я не мог лететь. Группа отправилась в пункт нашего назначения, Сиэтл, и в течение недели им нечего было делать, поэтому мы договорились, что они пойдут и запишут что-нибудь, типа базовый бэк-трек. Когда я с ними связался, они сказали: «О, да это так, штука, с которой мы тут возились», – а я возразил: «Что? Это чертовски увлекательно!» Я до сих пор храню демокассету, которую они мне тогда дали. Она просто звенела, эта песня.

В ней где-то проскальзывала этакая напевность, почти как в ирландской народной песне, так что – бац, и я загорелся, вплетая туда чувствительность. Моя любимая часть песни – там, где «дворцы, баррикады, угрозы – и обещания»[336], – посвящена беспорядкам, происходившим по всему миру в середине 1980-х, от Броадвотер-Фарм в Лондоне до Индии.

Часть, которая гласит: «Персонаж потерян и найден / На незнакомом поле»[337], очень прямолинейна, но в целом она подразумевает великое множество парадидлов[338] мыслительных процессов. Парадидл – это такие упражнения для барабанщиков. Каждый барабанщик, которого я знаю, всегда сидит в углу и говорит: «Парадидл, парадидл, парадидл», – постукивая себя по коленям. Так же работает и интеллектуализм.

И хотя мы знаем, что интеллектуализм – это большое мошенничество, а одни из самых больших обманщиков человечества – интеллектуалы, но это все равно отличное место в песне. Подумайте! А потом, когда вам покажется, будто вам это удалось, подумайте еще!

Вот о чем в ней говорится.

Мне кажется, что все песни на этом альбоме были и вправду хороши и наполнены смыслом. «Angry»[339] – это «посмотри на себя, прежде чем судить других». «Rules And Regulations»[340] была на тему «не учите меня жить» – ну знаете, если вдруг позабыли, Роттен все еще здесь. «Hard times»[341], со ссылкой на Чарльза Диккенса, – тревожная песня о том, как национальная идентичность искажается до состояния этакого осадного менталитета с резким противопоставлением «мы» и «они». Я заявляю здесь: мы – это они. Все мы вместе – это они. И мы – это «мы». Все мы. И vive la différence![342]

Песня «The Body»[343] является практически прямой отсылкой к телеспектаклю Кена Лоуча «Кэти, вернись домой»[344]. Я посмотрел его, когда был еще совсем маленьким, и он очень сильно на меня повлиял. Речь шла и о нежелательной беременности, и об испытываемом незамужней матерью ощущении себя почти преступницей, и о том, что ей приходится пережить, – одиночество, отсутствие поддержки семьи и изоляцию. Ужасные, ужасные вещи. Я был мальчишкой, но чувствовал их очень остро. Много лет спустя, когда я уже жил на Гюнтер-Гроув, я обнаружил, что у кого-то есть бобина с этим фильмом. Я снова его посмотрел и просто сломался, опять плакал как в детстве. Мне было так грустно из-за Кэти, что захотелось обнять ее, обхватить своими руками, как крыльями. Да, я таков, и я не собираюсь приносить никаких за это извинений. Это мое отношение к жизни.

Последний трек, «Fat Chance Hotel»[345], был основан на реальной истории из моей жизни. Вскоре после распада Sex Pistols в 1978 г. я застрял в Лос-Анджелесе и познакомился с менеджером Гвен Дикки из соул-диско-группы Rose Royce. Менеджер оказалась англичанкой с ребенком, но мужа с ней рядом не было, а Гвен сидела абсолютно без дела, так что мы втроем с малышкой арендовали фургон и поехали в Мексику – я при полном панковском прикиде, в клетчатом бандажном костюме, в сопровождении, так сказать, чернокожей госпел-певицы и английской леди с дочерью-метиской. На нас определенно оглядывались.

К сожалению, меня настигли некоторые проблемы с пищеварением из-за местной кухни – ох, эти дешевые, некачественные тако. И еще я бы посоветовал всем, кто туда собирается: не пейте местную воду. Итак, я застрял на несколько дней в унылом захудалом отеле, и в песне есть довольно пронзительные слова о том, что у меня мозги пухнут от скуки, мне абсолютно нечего делать – за исключением проблем с моей «дрищущей задницей». Найти способ написать песню о том, что ничего не происходит, кроме диареи, не так-то просто, так что я был более чем доволен, когда услышал последний вариант записи. Все это, конечно, не должно отвратить вас от хорошего отдыха. Это интригует, но будьте осторожны. Есть в песне и любовь к пустыне. Что-то такое скрывается в тишине пустыни, которая вовсе не безмолвна, это самая громкая тишина, которую вы когда-либо слышали. Так что «Fat Chance Hotel» очень приятная песня; вы закрываете глаза и дрейфуете в ее пространстве.

Для меня альбом стал мощным опытом совместной продюсерской работы с Гэри Лэнганом из The Art of Noise[346], и в итоге все получилось довольно сбалансированно. Гэри был чокнутым, немного гениальным, но со смешком и улыбкой, и он всегда поступал, исходя из правильных побуждений.