Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

Что ж, они постоянно доставали это до того самого момента, когда оно убило их обоих. Позже я жил в Нью-Йорке и знаю разницу, но мой бедный друг Сид не знал. Не могу представить его на небесах умнее, разве что он полностью забудет свое предыдущее существование. Он был пристрастен к пристрастному образу жизни. Его мать была зарегистрированной наркоманкой, и Сид думал, что это путь к крутым виражам – и я вовсе не имею в виду ямайскую бобслейную команду. Я говорю о серьезном понимании того, как на самом деле обстоят дела и как это воспринимают люди. Восприятие Сида было ограниченным, отчаянным и немедленным. Он ни в коем случае не был неразумным, но то влияние, которое оказала на него мать, ограничило его картину мира, его, как человеческого существа, восприятие этого мира.

Потребители героина могут украсть что угодно. Они украдут у тебя ногти на ногах – все, что стоит доллар, фунт или пенни. Это идет прямо в руку. И вы не можете им доверять, они потеряли свою душу. Это очень странно – находиться в компании наркомана со стажем; они просто чувствуют себя безжизненными, в их глазах нет ничего, напоминающего человеческую доброту или сочувствие, хоть что-то вообще. В конечном счете они являются истинными воплощением зомби. Они – ходячие мертвецы.

Подписание контракта с нашим следующим лейблом, A&M, возле Букингемского дворца было шумным и громким. Сид любил отвесить злую шутку, если обнаруживал, к чему прицепиться, – и продолжал это делать, доканывая жертву реально смешными, но негативными комментариями. Его главной фишкой с Полом было: «Ты горилла-альбинос», – и в то утро в лимузине по дороге на подписание он, наконец, заработал от Пола оплеуху.

Внезапно все в этой машине начали дубасить друг друга, бог знает почему, но так уж случилось. И все мы набросились на Малкольма. На самом деле это был тот момент, когда мы сблизились – как только закончили мутузить друг друга, обнаружилась идеальная цель.

Мы поставили свои подписи, ухмыляясь и дурачась, всего через пару секунд после того, как попытались избить друг друга до потери сознания. Нас окружало так много сдерживаемых проблем благодаря предполагаемой «оркестровке» Малкольма, которая поместила нас в мир вечного хаоса, – это было неприятно. Так что все произошедшее стало для нас великим моментом облегчения. Потом мы устроили пресс-конференцию – нажравшись в стельку. Сид бросил пирог с заварным кремом, крутой парень, уже готовый перейти к серьезному веселью.

В конторе A&M для нас вообще ничего не нашлось, выпивки там не было, поэтому мы настояли, чтобы за ней послали. Это заняло почти сорок пять минут, и нам принесли ящик дерьмовых лагеров; типичная штука, с которой мы всегда сталкивались при подписании контракта с лейблом, – недостаток пойла. Никогда не встречал ничего подобного этим звукозаписывающим компаниям. Они не знают, как накрыть поляну. Я Джонни, ты стучишься ко мне в дверь – приятель, вот тебе пиво. Я заряжен по полной и башляю выпивку. Развлекаю своих гостей.

Обманутые надежды на гостеприимную встречу у любого вызовут приступ ярости, и, конечно, последовавшее за тем было ситуацией, которую они сами и породили. Меня стошнило в горшок с цветами – о да, – и они обвинили нас в том, что мы сломали унитаз. «Послушайте, Сид никогда не был приучен к горшку, ясно?»

Если ты ставишь людей в неловкое и неприятное положение, заставляешь их чувствовать себя нежеланными, то они будут болтаться здесь чертовски долго. По крайней мере, таков мой подход, и Сид был вполне готов вступить в игру. А Стиву и Полу больше нечем было заняться, понимаете, о чем я? Мы вдруг стали очень сотрудничать друг с другом. «Это рейдовый отряд викингов, и мы все в нем заодно!» Мне нравится это чувство товарищества в группе.

Ну что ж, на этом лейбле мы не продержались и недели, не так ли? Я удивлен, что им потребовалось столько времени, чтобы от нас избавиться. По-видимому, именно Херб Альперт – буква «А» в названии A&M – отправил коммюнике из Лос-Анджелеса в офис британского лейбла, в котором говорилось, что мы должны уйти, что он не хочет, чтобы на его лейбле были такие нежелательные люди, как мы. Проще говоря, мы были угрозой для них, поскольку отказались послушно крутиться как белка в колесе, подчиняясь их указаниям.

Эти группы старых пердунов нашли свою зону комфорта и были раздражены необходимостью переосмыслить свои взгляды. Это ужасно, потому что я ни в коем случае не собирался их заменять, просто убирал мусор и отбросы, которыми они забили канализацию, чтобы остальные могли смыть воду. Я не ставлю преграды для новых групп, а вот в те первые дни у нас определенно были преграды и действительно негативное отношение со стороны довольно многих так называемых музыкантов, требовавших, чтобы их лейбл звукозаписи уволил нас – таких, как Рик Уэйкман из Yes и Стив Харли из Cockney Rebel[166]. Типа да кто ты такой, чтобы предъявлять эти требования? Мне вот было все равно, кто мои товарищи по лейблу, для меня это не имело значения.