Сезам, закройся!

– Конечно, – кротко сказала она.

Профессор вышел из кабинета, бросив быстрый взгляд на Марину. Амбалы у входа приосанились. Один из них распахнул перед профессором дверь, но тут же с глухим криком захлопнул ее.

– Они там! – воскликнул охранник.

Молодой человек ничего не боялся. Мозгоед, в свое время выжравший весь талант блестящего порядочного ученого, съел у него заодно и чувство страха.

– Крысы? – спросил Утюгов.

– Да, – кивнул охранник, доставая пистолет.

Марина задрожала не столько от ужаса, сколько от возбуждения.

«Я буду пятой колонной, – подумала она про себя, – и если у меня появится возможность помочь крысам одолеть Утюгова, я сделаю это».

Пистолет охранника щелкнул предохранителем.

– Стреляй в голову, они очень живучие, – приказал профессор.

Амбалы подняли пистолеты и синхронно ударили ногами в двери, те с глухим стуком распахнулись. Один из мужчин присел на колено, второй стремительно водил оружием из стороны в сторону.

– Пусто, – удивленно сказал один из охранников.

– Они ушли, – подтвердил второй, озирая пустой коридор.

Утюгов потянул носом воздух. Его злые старческие глазки сверкнули.

– Эти существа умнее нас, – тихо сказала инспекторша. Глаз на усике выглянул из ее прически. Он был явно встревожен.

Директор взглянул на нее с презрением.

– Пойдемте, – сказал он наконец, – это всего лишь крысы. И их всего лишь нужно убить.

Валентин Эмильевич, Марина и двое амбалов вышли в коридор, в котором было обманчиво тихо и спокойно.

Второй кирпич упал на пол с тихим стуком. Лариса прижалась ухом к стене. Шумело сильно и близко.

– На самом деле копать еще далеко, – сказала девушка самой себе. – Просто в тишине лучше слышно.

Ильина снова взяла в руки пряжку и продолжила работу, стараясь не обращать внимания на кишевших вокруг мозгоедов. Время от времени насекомые падали с потолка ей на голову, но не задерживались и скатывались вниз, испуганные неприятным для них запахом.

– Их так много, что, когда мои волосы высохнут, конец будет быстрым, – пробормотала Лариса, придавив туфлями еще парочку муравьев.

«Даже если бы мне удалось вырваться отсюда, то куда бы я пошла? – думала девушка, продолжая выковыривать раствор. – Разве что в цирк или в кунсткамеру? Личной жизни у меня все равно никогда никакой не будет. Ну кому захотелось бы иметь в подругах тощую трехметровую каланчу?..»

Она вздохнула.

– И детей у меня никогда не будет, и мужа, и счастья, – бормотала Ильина, с остервенением ковыряя стену. – И дома своего тоже не будет. Максимум, на что я могу рассчитывать, это на пенсию по инвалидности. Вряд ли кто-нибудь решится взять меня на работу!

По щеке Ларисы покатилась большая слеза. Она вспомнила свою первую любовь, первый поцелуй, первое интимное свидание… Все это было одновременно и последним. Ильиной стало так жаль свою загубленную жизнь и попранную женскую сущность, что она даже стала медленнее копать.

– Давай, дорогая, не останавливайся, – заметив это, прикрикнула на себя Лариса, – хоть затопишь все это напоследок, чтобы впредь им неповадно было! Изображу княжну Тараканову, зато хоть в чем-то отыграюсь.

Она вытащила еще один кирпич, потом следующий. Кучка камней в углу постепенно росла.

Дождь постепенно стихал. Сплошной покров туч стал рваным, и через просвет выглянул месяц в окружении нескольких звезд.

– Мы все делаем неправильно, – сказал Овчинников, с трудом переставляя ноги, которые уходили в грязь по колено. – Надо слить весь бензин в одну машину. Так мы проедем вдвое дальше, чем на двух машинах.

Полковник кивнул. Пес отрицательно покачал головой и потянул Рязанцева на рукав.

– Ты не согласен? – спросил Владимир Евгеньевич зверя.

Тот снова отрицательно покачал головой.

– Азбукой Морзе гавкни, что ли, – предложил Богдан, глядя на его огромные и острые, как тесаки, зубы.

Зверь подошел к «УАЗу», поднялся на задние лапы и ткнулся носом в стекло.

«Аптечка», – понял Рязанцев, чувствуя, как в его груди екнуло сердце.

Он быстро распахнул дверцу, вытащил белый ящичек с красным крестом на боку и, повинуясь взгляду животного, бывшего ранее человеком, раскрыл его. Пес быстро осмотрел содержимое, потом коротко гавкнул, закрыл аптечку ударом лапы и схватил ее в зубы.

– Кто-то болен? – спросил Овчинников.

Комиссаров кивнул.

– Нам пойти с тобой?

Бывший директор НИИ Новых биотехнологий снова кивнул и помчался в заросли. Оба мужчины побрели за ним, утопая в жирной глубокой грязи. Они добрались до черных глухих зарослей и стали яростно через них продираться, широко используя ненормативную лексику. Только тут Степан понял: чтобы добраться до норы, у полковника с Богданом уйдет минимум час. Сам он мог преодолеть это расстояние за несколько минут.

Алексей Гришин и его подруга, переводчица Юля, вышли из вычислительного центра института, намереваясь пойти в столовую, расположенную рядом с пищеблоком, и перекусить.

– Я хочу чаю, – капризно сказала девушка, чьи глаза были скрыты за темными очками, – и еще я мечтаю о пирожном.