Съезд

Рич спустил курок. Раздался щелчок, барабан провернулся, он снова надавил на спуск. На этот раз в гнезде оказался патрон, и пуля вошла в бедро наступающему на них оленю. Тот не обратил на это внимания. Рич тщательно прицелился и снова открыл огонь, чувствуя, как при каждом выстреле сильно вздрагивает за его спиной девушка. Две пули вошли в грудь врага, будто капли, упавшие в черный океан, не оставив ни следа. Оставалось всего два заряда и Джемминг прицелился прямо в морду стоявшего уже совсем близко оленя. Грохот выстрела – и кусочек рога отлетел, ударившись об пол. Олень разъяренно взревел и прыгнул на них. От удара Ричард упал и откатился в бок. Весь воздух вышел из легких, попытавшись вдохнуть он почувствовал, как заскребли друг по другу переломанные ребра. Все же он не выпустил револьвер и попытался подняться, опираясь одной рукой на пол. Синтия пронзительно закричала, и он со стоном поднял голову.

Тварь будто в торжественном жесте держала девушку в полутора метрах над полом, показывая несуществующей толпе свой трофей. Синтия билась в его хватке, брыкалась, попадая по морде вовсе не обеспокоенного этим обстоятельством оленя. Ричард начал было вставать, упал со вспышкой боли в сломанных костях, перекатился на спину и стиснув зубы прицелился. Тварь смеялась. Второй лапой-тенью он обхватил левую лодыжку Синтии и медленно сжал. Брызнула кровь, раздался хруст и ужасный крик боли. Ричард вторил ему, водя не слушающимися руками, пытаясь взять прицел. Олень взялся за вторую ногу.

– Это все твои ошибки, Джемминг, – проблеял он, повернувшись к человеку и снова сжал. На глазах Ричарда выступили слезы, и он снова нажал на курок бесполезного револьвера. Пуля вошла оленю между глаз, откинув его голову назад, он зашатался, выронив кричащую Синтию из своей хватки и наконец завалился на бок. Ричард пополз к своей любимой, мучительно преодолевая сантиметры. Она лежала на животе, не в силах пошевелиться, лишь глядя на него полными муки и мольбы глазами. Джемминг наконец подобрался к ней достаточно близко, протянул руку навстречу ее руке…

Она рванулась назад, вновь исторгнув вопль боли. Тварь, сбросив голову оленя и теперь представляющая из себя лишь фигуру из тени, поднималась на ноги, вновь держа в руке Синтию, висевшую вниз головой.

– Ты же не купился на это, Ричард? – участливо осведомился он. – Впрочем…

Он поднял длинную правую руку, конец которой вдруг стал заостренным, как копье и пронзил Синтию, моментально пробив насквозь и оборвав ее мучения в последнем всхлипе. Отбросив тело, он подошел к парализованному мужчине и сел перед ним на корточки.

– Впрочем, у нас будет еще много времени, чтобы обсудить это. Очень много времени. Ты себе представить не можешь, сколько.

Он схватил его за руку и поволок по полу, трещины в котором засветились ядовито-желтым мерцающим светом в подвал, из которого раздавался приветственный вой. Ричард не мог сделать ничего, лишь закрыл глаза. Но даже так он чувствовал, как они поворачивают к нему головы, указывают пальцами и приветствуют в своих рядах.

Шум вокруг него стих, в глаза вместо подвальной тьмы ударил яркий свет.

– Мистер Джемминг?

Перед ним стоял немолодой мужчина в белом халате, держащий в руке планшет с бумагами и ручку. Он внимательно смотрел на Ричарда.

– Вы меня слышите?

– Я… – прохрипел он. – Где? Олень… Синтия… Синтия!

Мужчина взглянул на своего ассистента, стоявшего у приоткрытой двери.

– Мистер Джемминг, вы меня узнаете? – Ричард замотал лохматой головой, почувствовал стеснение движений и взглянул вниз. Руки его были крепко прижаты к груди, переломов он не ощущал. Мужчина подошел к нему ближе, заглянул в глаза и мягко продолжил. – Меня зовут доктор Альберт Кантрес. Я ваш лечащий врач. Вы попали в аварию.

– Синтия! – Ричард рванулся, но не смог подняться со своего места.

– Вашей подруги здесь нет, – почему-то грустно ответствовал Кантрес. – Но она скоро придет. Постарайтесь успокоиться. Вспомните…

– Нет! – голос Джемминга сорвался, перешел в хрип. – Нет! Он убил ее! Та тварь убила ее! Выпустите меня! Выпустите!

Альберт кивнул, распрямился и сделал знак ассистенту. Блеснуло стекло цилиндра, поршень перекачал лекарство в вену беснующемуся Ричарду. Он медленно затих, изо рта потянулась нитка слюны. Доктора покинули палату.

– Печальный случай, Джон, – сказал Кантрес. – Это о нем я рассказывал тогда. После аварии он несколько недель пролежал со сложными переломами в клинике, но никто не заметил странного поведения. Он был тихим, немного замкнутым, что и понятно. Выписан, снова начал жить обычной жизнью. А вот теперь сорвался. Чувство вины, возможно комплексные проблемы. Его нашли на обочине той же дороги, где они разбились на машине. Он ухитрился изловить оленя, голыми руками почти полностью оторвать ему голову. И впал в кататонический ступор. Посмотрим, может быть ему еще удастся помочь. Но он отказывается воспринимать реальность, заново проживает ту жизнь, в которой его жена жива. Создал ее иллюзию в своей голове, беседует с ней порой.