Сезон

– Конечно, вы можете делать все, что захотите, налагать любые ограничения, потому что вы диктуете условия. – Хэнк быстро пролистал фотографии. – Люди, которые хотят жить в подобном месте, ценят уединение и природу. Возможно, они станут держать лошадей, так что этот сарай можно будет сохранить. Да и название «Абердин» лучше оставить. Люди будут чувствовать, что покупают кусочек истории.

– Как ты обойдешь права на добычу полезных ископаемых? – спросил папа.

– Вы просто не станете об этом заявлять. Так всегда поступают. Если не возражаете, мистер Макнайт…

– Ангус, – твердо сказал папа. – И давай на «ты».

– Ангус, если ты не возражаешь, я бы хотел просто поделиться с тобой некоторыми своими идеями, рассказать о том, как это все может выглядеть.

– Я не хочу, чтобы ты работал бесплатно, – попытался возразить отец.

– На самом деле у меня тоже есть свой интерес. Я только начинаю, и мне нужен громкий проект. Это всегда круто – быть первым в каком-то деле. И к тому же у тебя будет что показать будущим заказчикам.

– Хорошо, тогда я буду тебе очень признателен за помощь, – сдался папа.

Мама подала ужин на террасе – само собой, это был стейк из мраморной говядины, который папа приготовил на углях. На гарнир были печеный картофель и салат, а на десерт – рулет с фруктами.

– Это был лучший стейк, который я когда-либо ел, – сказал Хэнк, и это не было преувеличением. Большинство людей, которые ели стейк в нашем доме, говорили то же самое.

– Ну, если я не в состоянии угостить тебя хорошим стейком, то мне лучше уйти из этого бизнеса, – рассмеялся папа.

– Как будто это когда-нибудь случится, – сухо сказала мама.

– Хэнк, кажется, думает, что проект застройки действительно может тут все изменить, – добавила я в надежде предотвратить очередную ссору.

Мама поднялась, чтобы убрать тарелки, и обратилась к папе:

– Я просто надеюсь, что ты не просто так гоняешь туда-сюда этого бедного мальчика.

Увы, мои родители были еще ох как далеки от примирения.

– Могу я вам помочь? – спросил Хэнк, поднимаясь из-за стола.

– Нет, все в порядке, – ответила мама, но я встала и начала собирать посуду.

Когда я дошла до кухни, мама стояла у раковины с включенной водой, смотрела в окно на внутренний дворик, где все еще разговаривали папа и Хэнк, и… Она что, плакала?

Я поставила тарелки на стол, подошла к ней сзади и обняла. Я прижалась головой к ее плечу, а она откинулась назад, касаясь меня макушкой.

– Мама? У вас с папой все в порядке? – спросила я.

Она похлопала меня по рукам и глубоко вздохнула:

– Любые отношения сложны. Мы с твоим отцом женаты уже двадцать три года, а это приличный срок. Брак – это не просто, это тяжелая работа. Вечные компромиссы. Есть разные этапы. Долгое время вы, девочки, были моей основной работой, но теперь я ее потеряла. Благодаря балу дебютанток я могу хоть чем-то заниматься, но он закончится в январе. И что тогда? У твоего отца ранчо, а у меня нет… ничего.

– Да уж. Но вы все еще любите друг друга, верно?

– Конечно. – Она промокнула глаза. – Пожалуйста, не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо.

Она начала загружать тарелки в посудомоечную машину, а я пыталась переварить услышанное. Это был самый взрослый разговор, который у нас когда-либо был, и я вдруг поняла, что мне отчаянно не хочется взрослеть, ведь в таком случае меня ждет такая же унылая жизнь. Когда мама закрыла посудомоечную машину, она наконец слабо улыбнулась.

– Нам нужно поговорить о вашей вечеринке, – сказала она, и я с радостью позволила ей сменить тему. – У нас осталось меньше двух месяцев, и мы должны определиться с темой. Бэттлам, конечно, не стоило выбирать темой своего вечера «Джинсы и бриллианты». Это мы владельцы ранчо, и эта ковбойская тема подошла бы нам идеально.

– Я знаю, мама, – мягко сказала я, надеясь, что она опять не заведется.

Маме было несказанно обидно, что Лорен выбрала эту тему для своей вечеринки, и она уже несколько раз напоминала нам с Джулией об этом. Мало того что это была бы идеальная тема для нас, так мы еще и могли сэкономить много денег. Например, могли бы организовать все здесь, в Абердине, вместо того чтобы арендовать дорогущее помещение.

– Действительно, они нефтяники. Но я полагаю, что уже ничего нельзя сделать.

Слово «нефтяники» было произнесено с легким пренебрежением, оно подразумевало, что Бэттлы не заработали своих денег, им просто повезло. С помощью этого слова техасцы, не имеющие много денег, обычно выражали презрение к нуворишам, а если уж быть до конца честным, то прикрывали собственную неспособность заработать достаточно. Частенько можно было услышать: «Они купили яхту, не спрашивайте меня почему. Вы же знаете, они нефтяники».

– У тебя есть другие идеи? – Я попыталась отвлечь маму от печальных мыслей.

– Мы могли бы устроить вечеринку в стиле Болливуда. Я думаю, получится весело и по-настоящему празднично, – улыбнулась она.

– Мама, нет. – Я закатила глаза. – Что мы наденем? Сари, а на голову тюрбаны?