Сезон

Я кивнула, и она вышла. Оставшись одна, я села в кресло. Отец Эндрю был необычайно богат, имел политические связи, обладал реальной властью в реальном мире. Это было во всех смыслах кресло большого босса. Могу поспорить, Эндрю трудно в нем сидеть.

Когда Грейси вернулась, я уже стояла у стола.

– Я снова попробовала дозвониться до Эндрю, но он ужасно не любит отвечать по телефону.

– Ничего страшного. Я пришла без предупреждения.

– Позже он собирался поехать к своей матери. Хотите попробовать поймать его там?

Я удивилась предложению Грейси, но еще больше своему ответу:

– Конечно.

– Тогда я вызову машину.

И прежде чем я смогла отказаться, Грейси ушла. Через несколько минут я уже устроилась на заднем сиденье обычного городского такси.

– «Дакота», пожалуйста, – сказала Грейси водителю.

– Рада знакомству, Грейси! – Я протянула ей руку в открытое окно. – И спасибо!

– Я тоже, Меган. Я написала Эндрю, что ты уже в пути, надеюсь, он прочитает мое сообщение.

Когда мы отъезжали, я оглянулась назад через заднее стекло. Грейси стояла на тротуаре, сложив руки на груди, чтобы защитить себя от холода. Когда она увидела, что я смотрю на нее, то снова улыбнулась и помахала рукой. Я помахала в ответ.

Глава 23,

в которой Меган переживает прозрение

Искусно подсвеченный фасад одного из самых фешенебельных зданий Нью-Йорка – «Дакоты» – придавал величественному, чуть мрачному зданию таинственный вид. Фасад огромного жилого дома, похожего на средневековую тевтонскую крепость, изобиловал фронтонами, башенками, слуховыми окнами, балконами и мансардами. Стены у основания были такими толстыми, что если даже все ньюйоркцы соберутся вместе и решат разобрать их, то у них на этой уйдет не меньше месяца. По дороге мне стало любопытно, где живет знаменитая миссис Гейдж, и я прогуглила здание. Построено оно было в 1880-х годах, а название свое получило из-за собственной удаленности. Якобы от центра города дом находился так же далеко, как и индейцы племени дакота. В течение столетий он был самым известным зданием Вест-Сайда, любимым местом жизни богачей и звезд шоу-бизнеса. Я не была удивлена, что семейство Гейдж выбрало именно это место, чтобы купить здесь квартиру.

Я затянула пояс на пальто, расправила плечи и направилась к входной двери, которую распахнул швейцар. Стояло мне пройти в холл, как дверь позади меня закрылась с глухим стуком. Внутри свет был тусклым, а каменные полы и стены казались холодными.

– Меган Макнайт к Эндрю Гейджу, пожалуйста, – сказала я лысому и мускулистому человеку, явно сотруднику службы безопасности.

Он смотрел на меня достаточно долго, чтобы я поняла: Эндрю он знает очень хорошо, а вот кто я такая, еще предстоит выяснить. Но потом все же потянулся к телефону. Я отвернулась и принялась разглядывать холл, слушая, как он что-то бормочет в трубку низким голосом. Потом на несколько мгновений наступила тишина, а затем охранник сказал: «Очень хорошо», и повесил трубку.

– Мисс Макнайт?

– Да… – Я попыталась бросить это слово небрежно, будто каждый день вот просто так заходила в гости к людям уровня Гейджей.

– Сюда, пожалуйста.

Я вошла за ним в лифт, он вставил карточный ключ и нажал номер десять – пентхаус.

– Спасибо.

Он коротко кивнул, и это было последнее, что я видела перед тем, как закрылись двери и лифт пополз вверх. Я вздохнула с облегчением, впрочем, его я испытывала недолго. Я пробралась в этот Букингемский дворец, и теперь мне предстояло за считаные секунды придумать, что сказать капризной королеве.

А что я скажу Эндрю? Так, Меган, успокойся, ты здесь ради Джулии, так что уж постарайся не оплошать.

Двери лифта открылись, и я вышла, ожидая увидеть перед собой коридор, как в отеле. Вместо этого я оказалась в сразу фойе квартиры Гейджей. Впрочем, квартирой это помещение язык не поворачивался назвать. Им принадлежал целый этаж.

Прямо напротив на стене висел натюрморт Ван Гога. Я сделала два шага вперед, чтобы получше рассмотреть картину, и увидела на холсте явные мазки и следы кисти. Хм… похоже, это была не репродукция.

Я вздохнула. В моем мире Бэттлы были богатыми, но им пришлось бы продать весь свой нефтяной бизнес, заложить дома и ранчо, лошадей и фамильное серебро, чтобы попытаться купить – впрочем, напрасно, скорее всего, напрасно – такую картину. А ведь у них еще должна была остаться подходящая стена, чтобы картину повесить.

– Меган?

Это не могла быть мама Эндрю, ее голос никак не мог звучать так молодо.

Девушка моего возраста мчалась ко мне по коридору. Она была одета в обыкновенные джинсы и самую простую белую футболку. Ну и кто это еще, скажите на милость? В любом случае она ответила бы мне не раньше, чем выпустила из восторженных объятий.

– Я так рада наконец встретиться с тобой! – Ее глаза были яркими и полными энтузиазма.

Но я до сих пор понятия не имела, кто она такая.

– Я тоже, – сказала я автоматически.

– Я Джорджи. Джорджи Гейдж.