Сезон дождей и розовая ванна

Положение было отчаянным. У Гисукэ по-настоящему болело сердце, и всё же, не разработав чёткого плана контрмер, он не решался пойти в атаку на Гэнзо. Более того — ему всё время приходилось делать хорошую мину при дурной игре. Быть любезным, улыбаться, подавляя острое желание съездить кулаком по этой круглой, равнодушной, ничего не выражающей роже. Притворство давалось Гисукэ с трудом. В отличие от Гэнзо он, человек бурного темперамента, не умел скрывать своих чувств. Поведение его выглядело неестественным. Улыбка походила на гримасу.

Гисукэ казалось, что Гэнзо видит его насквозь. Он то и дело подмечал, что в сонных глазах главного редактора вспыхивало нечто похожее на насмешку, а уголки толстых губ чуть вздрагивали. В такие минуты Гисукэ захлёстывала неудержимая ярость. Наверное, если бы Гэнзо хоть раз по-настоящему усмехнулся, Гисукэ бросился бы на него и сомкнул пальцы на его горле… Но Гэнзо не умел улыбаться, и Гисукэ постепенно овладевал собой, мобилизуя всю свою выдержку. Надо терпеть, терпеть и выжидать. Нельзя до срока вынимать нож из ножен. Безрассудство ведёт к гибели.

И "дружба" продолжалась. Гисукэ водил Гэнзо по барам и японским ресторанам, поил, кормил, каждый раз стараясь подчеркнуть, как высоко он ценит своего помощника. А тот принимал всё как должное, ел и пил с невозмутимым видом. И человеку стороннему было не понять, кто из них начальник, кто подчинённый, потому что Гисукэ с нарочитым усердием ублажал Гэнзо.

Наступил июнь. Дни были ясные, солнечные, тёплые. По календарю уже наступил сезон дождей, но природа не всегда ведёт себя традиционно. Дожди никак не шли. В газетах стали появляться долгосрочные прогнозы, обещавшие сухое лето.

И всё же после десятого числа погода изменилась. Два с половиной дня шёл дождь. Он внезапно начался и внезапно прекратился. Вновь засияло солнце.

Но стоило людям поверить, что долгосрочный прогноз правильный и дождей больше не будет, как пятнадцатого числа небо затянулось тяжёлыми тучами. Однако тучи упрямились и не желали пролиться ливнем. Порой, правда, накрапывало, но влаги хватало только на то, чтобы прибить пыль.

В газетах замелькали фотографии крестьян, обеспокоенных тем, что из-за отсутствия влаги они в этом году останутся без риса. И вот, когда тревога достигла предела, телевидение, радио, газеты начали сообщать, что долгосрочный прогноз был ошибочным и вот-вот начнутся настоящие дожди.

"В западной части Японии фронт дождей расширяется и набирает силу. На острове Кюсю сегодня весь день не прекращались ливни. Есть предположение, что к утру они распространяться на восток. В июне самые длинные в году дни, а небо из-за дождей тёмное. В старину южные ветры этой поры называли чёрными…"

Это писала местная вечерняя газета в понедельник двадцатого июня.

И действительно, в соответствии с прогнозом, двадцать первого числа часов в десять утра в Мизуо и его окрестностях пошёл дождь. К трём часам он кончился, а вечером пелена туч поредела, в просветах показались звёзды.

"На юге фронт дождей столкнулся со встречными массами влажного воздуха, что несколько задержало его дальнейшее продвижение. Однако к ночи начнётся настоящий обильный дождь, переходящий в ливень. Так что надо быть к этому готовым…" — писала вечёрка двадцать первого июня.

Когда эту газету разносили по домам, примерно часов в шесть вечера, Гисукэ позвонила жена Гэнзо Дои. Надо сказать, что звонила она только в исключительных случаях.

— Господин директор, скажите, пожалуйста, мой не у вас? — говорила она быстро, звонким, каким-то металлическим голосом, совершенно не вязавшимся с её свиноподобным обликом.

— Он не был в редакции со вчерашнего дня, — ответил Гисукэ.

— Со вчерашнего дня? Странно, вчера он ушёл около двенадцати, сказал — на работу… И его до сих пор нет.

— Он и ночью не приходил домой?

— Не приходил. Я думала, хоть утром появится, но он так и не появился.

— Утром?.. То есть вы…

— Ну, понимаете, господин директор, я решила, что он заночевал где-нибудь… В каком-нибудь непотребном месте…

"Вот оно что", — подумал Гисукэ Видно, Гэнзо до того обнаглел, что стал оставаться у О-Масы на ночь. Жена, естественно, заволновалась.

— Я уж и не знаю, что вам сказать. Во всяком случае, у нас он не появлялся ни вчера, ни сегодня. В последнее время ваш муж стал крупной фигурой, так что не всегда ставит меня в известность, чем собирается заниматься, — съехидничал Гисукэ. — А вообще-то вы бы лучше не мне, а мэру позвонили. Мияяма или его секретарь наверняка в курсе всех его дел.

Жена Гэнзо, видно, поняла, на что намекал Гисукэ. Значит, она знает про все махинации мужа. Она что-то пробормотала и положила трубку.