Сезон гроз

Трактиром это назвать было трудно, что и не удивительно. Там обслуживали лесорубов и сплавщиков из запруды, которым было безразлично, где пить, было бы что пить. Лачуга с дырявой соломенной крышей, поддерживаемой столбами, с несколькими столами и скамейками из небрежно оструганных досок, каменный очаг — большей роскоши местное сообщество не требовало и не ожидало, довольствуясь стоящими за перегородкой бочками, из которых хозяин цедил пиво, а иногда и колбасой, которую трактирщица, если у нее было желание и настроение, готова была за дополнительную плату обжарить на углях.

Геральт и Аддарио тоже не предъявляли особых претензий, поскольку пиво было свежим, из только что открытой бочки, и понадобилось совсем немного комплиментов, чтобы трактирщица приняла решение зажарить для них сковородку кровяной колбасы с луком. После целого дня ходьбы по лесам для Геральта эта кровяная колбаса не уступала телячьей голяшке с овощами, лопатке кабана, тюрбо в чернилах и другим шедеврам шеф-повара аустерии «Natura Rerum». Хотя, по правде говоря, по аустерии он немного скучал.

— Интересно, — Аддарио жестом поманил трактирщика и заказал еще пива, — знаешь ли ты о судьбе того пророка?

Прежде, чем сесть за стол, они осматривали замшелый валун, стоявший рядом с вековым дубом. Выбитые на обросшей мхом поверхности монолита буквы сообщали, что в этом месте, в день праздника святого Бирке, в год 1133 post Resurrectionem Пророк Лебеда произнес проповедь своим ученикам, обелиск в память об этом событии установил в 1200 году Спиридон Аппс, мастер-галантерейщик из Ринды, магазин на Малом Рынке, высокое качество, доступные цены, добро пожаловать.

— Ты знаешь, — Аддарио выгреб из сковороды остаток кровяной колбасы, — историю этого Лебеды, которого называют пророком? Я говорю об истинной истории.

— Не знаю ни одной, — ведьмак вытер сковороду хлебом. — Ни истинной, ни вымышленной. Не интересовался.

— Тогда послушай. Дело было лет сто с лишним тому назад, кажется, вскоре после даты, выбитой на том валуне. Сейчас, как ты хорошо знаешь, драконы почти не встречаются, разве что где-то в диких горах, среди пустыни. В те времена они встречались чаще и сильно надоедали. Драконы поняли, что пасущееся стадо это отличная закусочная, где можно наесться досыта, причем без особых усилий. К счастью для кметов даже огромный гад ограничивался одним, двумя пирами в квартал, но жрал столько, что представлял угрозу скотоводству, особенно когда привязывался к одной и той же местности. Однажды огромный дракон прицепился к одной деревне в Каэдвене. Прилетал, съедал несколько овец, две или три коровы, на десерт хватал немного карпов из прудов. Напоследок полыхал огнем, поджигал амбар или стог, а затем улетал.

Краснолюд отхлебнул пива, рыгнул.

— Кметы пытались напугать дракона, пробовали различные капканы и ловушки, все напрасно. Надо было случиться, что как раз в это время в расположенный неподалеку Бан Ард пришел со своими учениками тот самый Лебеда, уже в то время известный, прослывший пророком и имевший массу последователей. Кметы попросили его о помощи, и он, на удивление, не отказал. Когда дракон вновь прилетел, Лебеда пришел на пастбище и начал его изгонять. Дракон сначала опалил его огнем, как утку. А потом проглотил. Просто проглотил. И улетел в горы.

— Это конец?

— Нет. Слушай дальше. Ученики пророка плакали, скорбели, а потом наняли охотников. Наших, то есть краснолюдов, знающих толк в драконах. Месяц они выслеживали дракона. Как обычно, следуя по кучам, которые гад наваливал. И ученики возле каждой кучи падали на колени и копались в ней, горько плача, выбирали оттуда останки своего учителя. Наконец, они собрали единое, а точнее то, что сочли единым, и что на самом деле было довольно беспорядочной коллекцией не очень чистых костей, человеческих, коровьих и бараньих. Все это теперь лежит в храмовом саркофаге, в Новиграде. Как чудесная реликвия.

— Признайся, Аддарио. Ты эту историю выдумал. Или сильно приукрасил.

— Отчего такие подозрения?

— Оттого, что я часто общаюсь с одним поэтом. И он, когда ему приходится выбирать между истинной версией события и версией привлекательной, всегда выбирает последнюю, которую потом еще дополнительно приукрашивает. Всяческие обвинения в этой связи он отвергает с помощью софизма: если что-то не соответствует истине, вовсе не обязательно, что это ложь.

— Я узнал поэта. Это Лютик, конечно. А история имеет право на существование.

— История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в основном несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами.

— Узнаю и на этот раз автора цитаты, — усмехнулся Аддарио Бах. — Высогота из Корво, философ и этик. А также историк. Вернемся к пророку Лебеде… Что ж, история, как известно, это история. Но я слышал, что в Новиграде священники иногда вынимают мощи пророка из саркофага и дают их целовать верующим. Если бы я оказался там, то от поцелуев бы, пожалуй, воздержался.