Сезон гроз

То ли Пудлорак зазевался, то ли руль, поврежденный водяным, не слушался, но шлюп вплыл прямо под нависающие ветви и уткнулся в стволы поваленных деревьев. Она этим воспользовалась. Вскочила на нос, ловко, мягко и бесшумно. В облике лисицы. Раньше, когда он видел ее на фоне неба, она казалась черной, иссиня-черной. Она была другой. Мех было темным, а кончик хвоста белоснежным, но в оттенках меха, особенно на голове, преобладал серый, скорее присущий корсакам, чем черно-бурым лисам.

Она изменилась, выросла, превратилась в высокую женщину. С лисьей головой. С острыми ушами и удлиненной мордой. В пасти, когда она была открыта, поблескивая ряд клыков.

Геральт наклонился, опустил тело девочки на палубу, сделал шаг назад. Агуара пронзительно взвыла, защелкала зубами, подошла к нему. Парлаги закричал, отчаянно замахал руками, вырвался от Коббина и выпрыгнул за борт. Он сразу же пошел ко дну.

Ван Влит плакал. Коббин и моряки, все еще бледные, столпились вокруг Пудлоракa. Пудлорак снял шапку.

Медальон на шее ведьмака сильно дергался, вибрировал, дрожал. Агуара склонилась над девочкой, издавая странные звуки, то ли бормотание, то ли шипение. Вдруг она подняла голову, оскалила клыки. Глухо зарычала, в ее глазах загорелся огонь. Геральт не пошевелился.

— Мы виноваты, — сказал он. — Вышло очень скверно. Но пусть не станет еще хуже. Я не могу позволить тебе причинить вред этим людям. Я этого не допущу.

Лисица встала, подняв девочку. Окинула взглядом всех. Потом посмотрела на Геральта.

— Ты встал на моем пути, — сказала она лающим голосом, но выразительно, медленно выговаривая каждое слово. — Защищая их.

Он не ответил.

— У меня на руках дочь, — закончила она. — Это важнее, чем ваши жизни. Но ты встал на их защиту, беловолосый. Я еще приду за тобой. Когда-нибудь. Когда ты уже забудешь. И не будешь ждать.

Она проворно вскочила на фальшборт, а оттуда на поваленное дерево. И исчезла в зарослях.

В наступившей тишине слышны были только всхлипывания ван Влита.

Ветер утих, стало душно. Подталкиваемый течением «Пророк Лебеда», выбравшись из ветвей, дрейфовал посреди протоки. Пудлорак вытер шапкой глаза и лоб.

Раздался крик впередсмотрящего. Закричал и Коббин. Закричали остальные.

За зарослями тростника и дикого риса вдруг появились соломенные крыши домиков. Все увидели сохнущие на шестах сети. Желтый песочек пляжа. Пристань. А дальше, за деревьями на мысе, широкое течение реки под голубым небом.

— Река! Река! Наконец-то!

Кричали все. Матросы, Петру Коббин, ван Влит. Только Геральт и Аддарио Бах не присоединились к хору.

Молчал также Пудлорак, удерживая штурвал.

— Ты что делаешь? — заорал Коббин. — Куда? К реке правь! Туда! К реке!

— Не получается, — в голосе капитана звучало отчаяние и бессилие. — Штиль, судно почти не слушается руля, а течение становится сильнее. Дрейфуем, тащит нас, несет снова в протоку. Обратно в болото.

— Нет!

Коббин выругался. И выпрыгнул за борт. Поплыл к берегу.

Вслед за ними попрыгали в воду моряки, все, Геральт не смог никого остановить. Аддарио Бах сильным захватом удержал на месте готового прыгнуть ван Влита.

— Голубое небо, — сказал он. — Золотой песчаный пляж. Река. Слишком красиво, чтобы было правдой. Значит, это неправда.

И вдруг картина замерцала. Внезапно там, где только что были рыбацкие домики, золотой пляж и русло реки за мысом, ведьмак на секунду увидел паутину лиан, до самой воды свисающую с ветвей мертвых деревьев. Болотистые берега, ощетинившиеся пневмофорами кипарисов. Черную, вздувающуюся пузырями топь. Море водорослей. Бесконечный лабиринт проток.

На секунду он увидел то, что скрывала прощальная иллюзия агуары.

Плывущие вдруг начали кричать и суетиться в воде. И один за другим исчезать в ней.

Петру Коббин вынырнул, захлебываясь и крича, весь покрытый извивающимися, полосатыми, толстыми как угри пиявками. Потом он скрылся под водой и больше не появился.

— Геральт!

Аддарио Бах притянул багром лодку, которая пережила столкновение с крокодилом. А теперь придрейфовала к борту. Краснолюд прыгнул в нее, принял от Геральта все еще оцепеневшего ван Влита.

— Капитан!

Пудлорак помахал им шапкой.

— Нет, господин ведьмак! Я не брошу судно, доведу его до порта, несмотря ни на что! А если нет, вместе с судном на дно лягу! Прощайте!

«Пророк Лебеда» дрейфовал спокойно и величественно, вошел в протоку и скрылся в ней.

Аддарио Бах поплевал в ладони и, сгорбившись, взялся за весла. Лодка стремительно двинулась вперед.

— Куда?

— На тот плес, за отмель. Там река. Я уверен. Выплывем на фарватер, встретим какой-нибудь корабль. А если нет, то на этой лодке поплывем хоть до самого Новиграда.

— Пудлорак…

— Он справится. Если ему так на роду написано.

Кевенард ван Влит хныкал. Аддарио греб. Небо потемнело. Они услыхали далекий, протяжный гром.

— Гроза идет, — сказал краснолюд. — Промокнем, дерьмо дело.

Геральт фыркнул. А потом начал смеяться. От всей души, искренне. И заразительно. Потому что через мгновение они смеялись оба.

Аддарио греб сильными, ровными рывками. Лодка мчалась по воде как стрела.